Генерал Раевский - известный отечественный полководец, герой Отечественной войны 1812 году. Около 30 лет провел на службе в российской армии, поучаствовав во всех основных сражениях того времени. Знаменитым стал после своего подвига под Салтановкой, борьба за его батарею была одним из ключевых эпизодов Бородинского сражения. Участвовал в Битве народов и взятии Парижа. Примечательно, что был знаком со многими декабристами, поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным.

Происхождение офицера

Генерал Раевский происходил из старинного дворянского рода, представители которого были на службе у российских правителей еще со времен Василия III. Дед героя нашей статьи участвовал в Полтавской битве, вышел в отставку в чине бригадного генерала.

Отец генерала Раевского Николай Семенович служил в Измайловском полку. В 1769 году он женился на Екатерине Николаевне Самойловой. Их первенца звали Александр. В 1770 году Николай Семенович отправился на Русско-турецкую войну, был ранен при взятии Жупжи, весной следующего года скончался за несколько месяцев до рождения героя нашей статьи.

Николай Николаевич Раевский появился на свет 14 сентября 1771 года в Санкт-Петербурге. Его мать тяжело переносила смерть супруга, это сказалось и на здоровье ребенка, Николай рос очень болезненным. Через несколько лет Екатерина Николаевна вышла замуж во второй раз. Ее избранником стал генерал Лев Денисович Давыдов, дядя известного партизана и поэта Дениса Давыдова. В этом браке у нее родились еще три сына и дочь.

Герой нашей статьи рос, в основном, в семье своего дедушки по материнской линии Николая Самойлова, там и получил образование во французском духе, блестящее домашнее воспитание.

На службе

По обычаям того времени, Николая рано зачислили на военную службу. Уже в 3-летнем возрасте он числился в Преображенском полку. В действительности пошел в армию с 14 лет в начале 1786 года.

В 1787 году началась очередная Русско-турецкая война. Раевский был волонтером в действующей армии. Был в отряде казачьего полковника Орлова. В 1789 году его переводят в Нижегородский драгунский полк. В его составе герой нашей статьи принимает участие в боях на реках Кагул и Ларга, переходе через Молдавию, осадах Бендер и Аккермана. За твердость, смелость и находчивость, проявленные в этих компаниях, в 1790 году получает в командование казачий полк.

В декабре 1790 года при взятии Измаила погибает его брат Александр. С той войны он возвращается в чине подполковника.

Полковником Раевский становится в начале 1792 года в ходе Польской кампании.

Кавказ

В 1794 году Раевский входит в командование Нижегородским полком. В то время он размещается в Георгиевске. На Кавказе затишье, поэтому герой нашей статьи берет отпуск, чтобы сыграть свадьбу в Санкт-Петербурге. Его избранница - Софья Константинова. В середине 1795 года они возвращаются в Георгиевск, тут у них уже появляется на свет первенец.

В этот период обстановка в регионе накаляется. На территорию Грузии вторгается персидская армия, Россия объявляет войну Персии, выполняя Георгиевский трактат. Весной 1796 года Нижегородский полк выступает на Дербент. Город взят после 10-дневной осады. Полк Раевского непосредственно отвечал за движение провиантского магазина и охрану путей сообщения. В донесениях командованию отмечалось, что 23-летний командир поддерживал строгую дисциплину и боевой порядок в сложном и изнурительном походе.

Вступивший на престол Павел I приказал прекратить войну. В то же время от командования были отстранены многие военачальники. В их числе оказался и Раевский. Все время правления этого императора герой нашей статьи жил в провинции, обустраивая обширные имения своей матери. В действующую армию он вернулся весной 1801 года, когда на престол взошел Александр I. Новый император повысил его до генерал-майора. Через несколько месяцев он снова оставляет службу, на этот раз по своей инициативе, вернувшись к семье и сельским заботам. В этот период у него рождается пять дочерей и еще один сын.

Войны в начале XIX века

В 1806 году в Европе образуется Пруссия, недовольная действиями Наполеона, начинают войну против Франции. При этом пруссаки скоро терпят сокрушительное поражение, а в октябре 1806 года французы входят в Берлин. Придерживаясь союзнических обязательств, Россия отправляет в Восточную Пруссию свою армию. Наполеон имеет двукратное превосходство в численности, но ему не удается его реализовать, из-за чего боевые действия затягиваются.

В начале 1807 года Раевский подает прошение о его зачисление в ряды действующей армии. Его назначают командиром егерской бригады.

В июне герой нашей статьи принимает участие во всех крупных сражениях того периода. Это битвы при Гуттштадте, при Анкендорфе, Деппене. Особенно важным для него становится бой 5 июня, при Гуттштадте он проявляет себя умелым и храбрым военачальником, вынуждает французов отступать.

Через несколько дней под Гейльсбергеоном получает пулевое ранение в колено, но остается в строю. Тильзитский мир положил конец войне с Францией, но тут же начинаются противостояния со Швецией и Турцией. За блестяще проведенный бой против шведов в Финляндии получает звание генерал-лейтенанта. Раевский с 1808 года командует 21-й пехотной дивизией. В войне против Турции отличается при взятии крепости Силистрия.

Отечественная война 1812 года

Когда армия Наполеона вторгается на территорию России, генерал Раевский командует 7-м пехотным корпусом в армии генерала Багратиона. 45-тысячное войско начинает отступление из Гродно на восток для соединения с армией Барклая-де-Толли.

Наполеон стремится не допустить этого объединения, для чего бросает наперерез Багратиону 50-тысячный корпус маршала Даву. 21 июля французы занимают Могилев. У сторон нет достоверных сведений о численности противника, поэтому Багратион решает с помощью корпуса Раевского отбросить французов, чтобы основная армия смогла выйти на прямую дорогу в Витебск.

Ожесточенный бой начинается 23 июля в районе деревни Салтановка. 10 часов корпус генерала Николая Раевского сражается сразу с пятью дивизиями Даву. При этом сражение развивается с переменным успехом. В критический момент сражения генерал Николай Раевский сам ведет в бой Смоленский полк. Герой нашей статьи получает ранение в грудь картечью, его поведение выводит солдат из ступора, они обращают противника в бегство. Этот подвиг генерала Раевского стал хорошо известен. По легенде, в бою в этот момент рядом с ним сражались его сыновья - 11-летний Николай и 17-летний Александр. Правда, сам генерал Н. Н. Раевский позже отвергал эту версию, уточняя, что сыновья были с ним в то утро, но в атаку не ходили.

Сражение по Салтановкой становится известно всей армии, поднимает дух солдат и офицеров. Сам генерал Н. Н. Раевский превращается в одного из самых любимых военачальников у солдат и всего народа.

После кровопролитного сражения ему удается вывести корпус из битвы в боеспособном состоянии. Даву, предполагая, что скоро присоединятся основные силы Багратиона, отложил генеральное сражение на следующий день. В это время русская армия успешно переправилась через Днепр, выдвинувшись в сторону Смоленска для соединения с Барклаем. Французы об этом узнают только через сутки.

Сражения за Смоленск

Успешные арьергардные бои позволили русской армии соединиться под Смоленском. 7 августа было решено перейти в наступление. Наполеон же решил зайти в тыл Барклаю, но упорное сопротивление дивизии Неверовского под Красным задержало наступление французов на целые сутки. За это время к Смоленску прибыл корпус Раевского.

Когда 15 августа у стен города были 180 000 французов, в распоряжении героя нашей статьи оставались только 15 000 человек. Перед ним стояла задача удержать город хотя бы на сутки до прибытия основных сил. На военном совете было принято решение сосредоточить силы в пределах старой крепостной стены, организовав оборону в предместьях. Ожидалось, что основной удар французы нанесут по Королевскому бастиону, который было поручено защищать генералу Пасквичу. Буквально за несколько часов генерал Раевский в Смоленске организовал оборону города, проявив тактическую выучку и организаторские способности.

Наутро французская кавалерия устремляется в атаку, ей удается потеснить русскую конницу, но артиллерия Раевского останавливает продвижение неприятеля. Следующей в атаку направляется пехота маршала Нея. Но Паскевич отбивает нападение в районе Королевского бастиона. В 9 утра в Смоленск прибывает Наполеон. Он приказывает начать артиллерийский обстрел города, позднее Ней предпринимает еще одну попытку штурма, но снова неудачно.

Считается, что если бы Наполеону удалось быстро завладеть Смоленском, он бы успел нанести удар в тыл разрозненной русской армии и разгромить ее. Но этого не допустили войска под командованием Раевского. Только 18 августа русские войска оставили город, взорвав мосты и пороховые склады.

Бородино

В конце августа 1812 года командование русской армией перешло к Кутузову. Центральным событием Отечественной войны стало сражение на Бородинском поле в 120 километрах от Москвы. В центре расположения русской армии находилась Курганная высота, которую было поручено оборонять под командованием героя нашей статьи.

Накануне солдаты батареи генерала Раевского сооружали земляные укрепления. На рассвете были установлены 18 орудий. Французы начали обстреливать левый фланг в 7 часов утра. Одновременно завязалась борьба на Курганной высоте. На ее штурм были направлены пехотные дивизии, после артподготовки неприятель пошел в атаку. Батарее генерала Раевского в сложной ситуации удалось остановить продвижение неприятеля.

Вскоре на штурм отправились уже три дивизии французов, а положение на батарее стало просто критическим, не хватало снарядов. Когда французы ворвались на высоту, начался рукопашный бой. На выручку подоспели батальоны Ермолова, которые отбросили противника. В ходе этих двух атак французская армия понесли значительные потери.

В это время на левом фланге полки Платова и кавалерия Уварова остановили атаки врага, дав Кутузову возможность подтянуть резервы на левый фланг. Корпус Раевского был изнеможен, на помощь батарее была отправлена дивизия Лихачева.

После обеда началась артиллерийская перестрелка. Высоту попытались взять штурмом пехота и кавалерия одновременно при поддержке 150 орудий. Потери были большими с обеих сторон. Отряды генерала Раевского при Бородино получили от неприятеля прозвище "могилы французской кавалерии". Только за счет значительного превосходства в численности, около 16.00 врагу удалось занять высоту.

С наступлением темноты сражение прекратилось, французы были вынуждены отойти на исходные рубежи, оставив и батарею генерала Раевского. В войне герой нашей статьи в очередной раз продемонстрировал отвагу. При этом потери корпуса были огромными, сам офицер был ранен в ногу, но не оставил поле сражения, весь день проведя в седле. За эту героическую оборону был удостоен ордена Александра Невского.

Во время военного совета в Филях Раевский поддержал Кутузова, предложившего оставить Москву. Когда Наполеон через месяц оставил сожженный город, состоялось крупное сражение под Малоярославцем, на помощь Дохтурову был отправлен корпус Раевского. С помощью этого подкрепления противника удалось отбросить от города. К Калуге французы так и не сумели прорваться, были вынуждены отступать по Старой Смоленской дороге.

В ноябре, в результате 3-дневного сражения под Красным, Наполеон лишился трети своей армии. Именно корпус Раевского разбил остатки корпуса маршала Нея, с которым ему пришлось сражаться в ходе кампании. Вскоре после этого Раевский отправился на лечение из-за многочисленных ран и контузий.

Заграничный поход

Герой нашей статьи вернулся в строй через несколько месяцев в разгар заграничного похода. Он получил в командование гренадерский корпус. Весной 1813 года его войска проявили себя в битвах под Бауценом и Кенигсвартой. В конце лета он пошел в состав Богемской армии фельдмаршала Шварценберга. В составе этого воинского подразделения корпус Раевского участвовал в сражении при Кульме, в котором французы были разгромлены, и в неудачной для Союзной армии битве при Дрездене. За отвагу, проявленную под Кульмом, Раевский получил орден святого Владимира первой степени.

Особую роль в биографии генерала Раевского сыграла так называемая В ходе сражения Николай Николаевич получил ранение в грудь, но остался в седле, продолжая до самого конца битвы командовать своим корпусом. Сообщение про генерала Н. Н. Раевского, в очередной раз проявившего себя как выносливый и бесстрашный офицер, было доставлено командованию, его произвели в генералы от кавалерии.

Зимой 1814 года, едва поправив свое здоровье, Раевский возвращается в состав действующей армии. Он принимает участие в еще нескольких важных сражениях, в том числе при Бар-сюр-Обе, Бриенне, Арси-сюр-Обе. Весной русские войска подходят к Парижу. Корпус Раевского атакует Бельвильи, занимает эту высоту, несмотря на ожесточенное сопротивление неприятеля. Это способствовало тому, что защитники французской столицы в результате были вынуждены сложить оружие, приступить к переговорам. За отвагу, проявленную в боях за Париж, Раевский получил орден святого Георгия второй степени. Исследованиями его подвигов и биографии занимались многие историки, пожалуй, самая доскональная и полная работа принадлежит Н. А. Почко. О генерале Н. Н. Раевском он написал несколько исчерпывающих исследований.

В последние годы

После Отечественной войны Раевский обосновался в Киеве. В феврале 1816 года он принял командование Третьим, а затем Четвертым пехотным корпусами. При этом его не интересовали придворные должности, политика и официальные почести. Рассказывают, что он даже отказался от титула графа, который ему пожаловал император Александр I.

Практически каждый год герой нашей статьи вместе со всей семьей отправлялся в путешествие на Кавказ или в Крым. В этот период генерал близко знакомится с Александром Сергеевичем Пушкиным. Молодой поэт становится близким другом самого офицера и его детей. С дочерью Марией его даже связывают романтические отношения. Пушкин посвящает ей несколько своих стихотворений.

В ноябре 1824 году Раевский по собственному желанию уходит в отпуск по состоянию здоровья. Тяжело он переживает 1825 год: сначала умирает его мать Екатерина Николаевна, а после восстания декабристов оказываются арестованы сразу трое близких ему людей - мужья дочерей Волконский и Орлов, брат Василий Львович. Всех высылают из столицы. К следствию оказываются причастны и сыновья генерала, но с них, в конце концов, снимают все обвинения. В 1826-м Раевский навсегда прощается со своей любимицей, дочерью Машей, которая отправляется за мужем в ссылку в Сибирь.

Новый император Николай I назначает Раевского членом Государственного совета.

Личная жизнь

Семья генерала Раевского была большой и дружной. В 1794 году он женился на Софье Алексеевне Константиновой, которая была на два года его старше. Ее родители - грек по национальности Алексей Алексеевич Константинов, который работал библиотекарем у Екатерины II, и дочь российского ученого Михаила Ломоносова Елена Михайловна.

Николай и Софья любили друг друга, оставаясь верными супругами до конца жизни, несмотря на какие-то размолвки. Всего у них родились семеро детей. Первенцем стал сын генерала Раевского Александр, который появился на свет в 1795 году. Он стал полковником и камергером. Второй сын Николай, 1801 года рождения, дослужился до звания генерал-лейтенанта, участвовал в Кавказских войнах, считается основателем Новороссийска.

Николай Николаевич-младший сделал головокружительную карьеру, умерев достаточно рано. Он подхватил рожистое воспаление по дороге в Москву с юга России. Умер в своем имении в Воронежской губернии в возрасте всего 43 лет.

Дочь Екатерина была фрейлиной, женой декабриста Михаила Орлова, Елена и Софья тоже стали фрейлинами, Софья скончалась в младенчестве, Мария, которая была любимицей героя нашей статьи, стала женой декабриста Сергея Волконского, отправилась вслед за ним в ссылку в Сибирь.

Герой нашей статьи умер 16 сентября 1829 году под Киевом в селе Болтышка. Сейчас оно находится на территории Александровского района Кировоградской области. Генералу было 58 лет, похоронен в селе Разумовка в фамильной усыпальнице. Причиной его смерти в таком раннем возрасте стало воспаление легких. Здоровье, подорванное многочисленными ранениями, не справилось с этим недугом. Жена Раевского пережила его на 15 лет, умерла в Риме в 1844 году, где и была похоронена.

Николай Николаевич Раевский происходил из московских дворян. Его предки верой и правдой служили московским государям. Дед его, С.А. Раевский, был участником Полтавской битвы. Отец, Николай Семенович, также избрал военную стезю, дослужился до чина полковника. В 1769 г. он женился на Е.Н. Самойловой, дочери сенатора Н.Б. Самойлова, старшей из племянниц будущего светлейшего князя Г.А. Потемкина-Таврического. Примерно через год после свадьбы она родила старшего сына, Александра, а 14 сентября 1771 г. - Николая. Шла Русско-турецкая война 1768-1774 гг., и Н.С. Раевский в 1770 г. добровольно перевелся в действующую армию. Во время осады крепости Журжа (Джуджу) он был ранен и 25 апреля 1771 г. умер в Яссах.

Малолетние дети, лишившиеся отца, провели свое детство в Петербурге, в доме деда по материнской линии графа Н.Б. Самойлова. Особое внимание родные уделяли маленькому Николаю, который был слаб здоровьем. Наиболее близким человеком для мальчика стал дядя А.Н. Самойлов, занимавший в 1792-1796 гг. пост генерал-прокурора. Прочные дружеские связи с дядей у Раевского сохранялись на протяжении всей жизни.

Раевский получил хорошее домашнее образование: уверенно владел французским языком, неплохо знал немецкий. Математику и геометрию (фортификацию) изучал основательно, но лишь в том объеме, который был необходим для практической деятельности.Художественной литературой он интересовался, но к числу ее страстных поклонников не принадлежал.

Александр, старший брат Николая Раевского, рано начал военную службу ибыстро продвигался по карьерной лестнице. В 1787 г. принял участие в войне с турками, получил чин подполковника в Нижегородском драгунском полку. Однако 11 декабря 1790 г. он погиб при штурме Измаила, заслужив от А.В. Суворова звание «храброго».

Николай Раевский в 1774 г. был зачислен в лейб-гвардии Семеновский полк сержантом. На службу поступил в 1786 г. прапорщиком. В 1787 г. началась очередная война с Блистательной Портой. Именно в боях с турками он получил боевое крещение. В 1789 г. Раевский находился в казачьем отряде бригадира В.П. Орлова в бригаде генерал-майора М.И. Голенищева-Кутузова, потом ходил под Бендеры с генерал-поручиком графом П.С. Потемкиным, участвовал «в перепалках» и «при разбитии турок» - 3 сентября у Ларги и 7 сентября на р. Сальче, за что заслужил «одобрение». В авангарде отряда М.И. Платова участвовал в блокаде и взятии Аккермана. Благодаря протекции Потемкина Раевский быстро продвигался по службе и в январе 1792 г. получил чин полковника.

Не успела закончиться одна война, как началась другая - в Польше. Раевский участвовал в нескольких мелких стычках, а 7 июня 1792 г.- в довольно крупном сражении при дер. Городище в составе отряда генерал-майора Н.И. Моркова, где «поступал с отличием», за что был награжден своим первым орденом - Святого Георгия 4-й степени. Через месяц он под командованием А.П. Тормасова сражался при местечке Дарагосты и был представлен к награждению золотой шпагой «За храбрость».

В июне 1794г. Раевский был переведен на Северный Кавказ и назначен командиром Нижегородского драгунского полка, в котором когда-то служил старший брат Александр.

В это время Раевский решает обзавестись семьей. Он берет отпуск и 4 декабря 1794 г. отправляется в Петербург. Его выбор пал на 25-летнюю Софью Алексеевну Константинову, которая приходилась внучкой М.В. Ломоносову. Они обвенчались и в июне 1795 г. отправились к месту службы Раевского. 16 ноября 1795 г. у молодоженов родился первенец, которого в память о старшем брате Николая Раевского назвали Александром.

В начале 1796 г. усилилась активность Персии на каспийском побережье Кавказа. Раевский принимает участие в Персидском походе. 10 мая Нижегородский драгунский полк участвует при осаде и взятии города Дербента.

В ноябре на российский престол вступил Павел I, который задался целью выбить из подданных «потемкинский дух». В армии стали насаждаться прусские порядки. Многие из прежде успешных генералов и офицеров подверглись опале. 10 мая 1797 г. был отдан приказ об исключении Раевского со службы.

При сдаче полка Раевский столкнулся с большими финансовыми трудностями. Полковая казна была пуста, инвентарь износился; чтобы привести дела в порядок, Раевский вынужден был попросить значительную сумму денег у своего дяди. На помощь ему пришла мать. Екатерина Николаевна выделила во владение сыну значительную долю своих имений, доставшихся ей в наследство от князя Потемкина. Раевскому пришлось учиться хозяйственным премудростям. Он поселилсяв с. Болтышка Чигиринского уезда Киевской губерниии с головой погрузился в расчеты, уделял много времени благоустройству имения, занимаясь строительством дома.

После восшествия на престол в марте 1801 г. императора Александра I Раевский был возвращен на службу и пожалован чином генерал-майора, но 19 декабря 1801 г. вышел в отставку по семейным обстоятельствам. Только серьезная угроза России со стороны Наполеона заставила Николая Николаевича покинуть свое семейство и вернуться на действительную военную службу. В апреле 1807 г. он прибыл в армию, а с 24 мая вступил в череду непрерывных боев. Раевский командовал егерской бригадой в составе авангарда П.И. Багратиона. За отличие в бою под Гейльсбергом 28-29 мая награжден орденом Святого Владимира 3-й степени. В сражении под Фридландом 2 июня 1807 г. превосходящие силы французов окружили русскую армию. В ходе сражения, как сообщается в реляции, «генералы Марков и Багговут были ранены, и отряды из-под их командования перешли под команду генерала Раевского». Перед Раевским, командовавшим всеми егерями авангарда, встала задача - отбить на своем участке массированные вражеские атаки и спасти армию от полного уничтожения. Эту задачу он выполнил с честью. Позиции несколько раз переходили из рук в руки, причем Раевский «первый вошел в бой и последний из него вышел. В это гибельное сражение он сам несколько раз вел на штыки вверенные ему войска, и не прежде отступал, как тогда только, когда не оставалось уже ни малейшей надежды на успех». За кампанию 1807 г. Николай Николаевич получил орден Святой Анны 1-й степени.

После подписания мира в Тильзите в 1807 г. Раевский вскоре был определен в главную квартиру по квартирмейстерской части. В армии проводились очередные преобразования, войска срочно переучивались и переобмундировывались на французский лад. «Мы всё здесь перефранцузили, не телом, а одеждой - что ни день, то что-нибудь новое», -писал Раевский.

9 февраля 1808 г. начались военные действия против Швеции. Это позволило Раевскому вернуться в действующую армию. За участие в Русско-шведской войне 1808-1809 гг. он был произведен в чин генерал-лейтенанта.

В Петербурге в военном министерстве понимали, что предстоит война с Наполеоном, и посчитали необходимым укрепить южный фланг. Начавшаяся в ноябре 1806 г. Русско-турецкая война велась без особого энтузиазма. Было принято решение активизировать военные действия против Турции. Главнокомандующим Молдавской армии был назначен молодой, но отлично себя зарекомендовавший, генерал Н.М. Каменский, а Н.Н. Раевский получил назначение командиром 11-й пехотной дивизией.

В армии ему довелось столкнуться с генералами и старшими офицерами, которые смотрели на войну как на прибыльный промысел. Меньше всего их заботило приумножение славных суворовских традиций. Эти военачальники уделяли мало внимания боевой выучке войск, серьёзных сражений старались избегать,зато умели навалиться скопом на более слабого противника, после чего следовали донесения начальству с отчетами о «блестящих победах». Именно умение составлять пышные реляции особенно почиталось в этом кругу. А.С. Пушкин рассказывал об одном генерале, который подобрал брошенные неприятелем пушки и выдал их за отбитые в бою. Встретив как-то Раевского, этот генерал бросился к нему с объятиями, на что Николай Николаевич насмешливо сказал: «Кажется, Ваше превосходительство принимаете меня за пушку без прикрытия».

В начале 1811 г. Николай Николаевич добился перевода на западную границу. Здесь он командовал сначала 26-й пехотной дивизией, а в апреле 1812 г. был назначен командиром 7-го пехотного корпуса, входившего в состав 2-й Западной армии П.И. Багратиона.

12 июня 1812 г. армия Наполеона, переправившись через реку Неман, вторглась в пределы Российской империи. Главные силы «Великой армии» французского императора быстро продвигались вслед за отступавшей 1-й Западной армией М.Б. Барклая де Толли, в то время как 2-я Западная армия Багратиона оставалась на месте. Лишь 18 июня Багратион получил приказ Александра I «действовать наступательно... в правый фланг неприятеля» с целью соединения с 1-й армией. Раевский 28 июня писал своему дяде: «Князь Петр Иванович получил тогда приказание подкреплять Платова, который был в Белом Стоку с 8-ю казачьими полками. Платову же приказано ударить на их тыл. Сия слабая диверсия в то время, когда главная армия ретируется, поставила нас в опасность быть отрезану». Время для соединения армий было упущено. Против Багратиона из Вильно был направлен 40-тысячный отряд Л.-Н. Даву, а с юга, наперерез, - три корпуса под командованием Ж. Бонапарта численностью 70 тыс. человек. Задача Багратиона особенно осложнялась тем, что вклинившаяся между двумя русскими армиями группировка Даву двигалась кратчайшим путем, в то время как 2-й Западной армии приходилось совершать кружные марши, малейшая нерасторопность в которых могла привести к катастрофе. Александр I обвинял Багратиона в нерешительности, упрекал его в том, что его войска не приближались, а удалялись от 1-й армии. 2-яЗападная армия двинулась на Могилев. 11 июля корпус Раевского завязал ожесточенное сражение вблизи города, у деревни Салтановка.

Подвиг солдат Раевского под Салтановкой. Худ. Н.С. Самокиш.

В этом сражении войска под командованием Раевского задержали наступление корпуса Л.-Н. Даву и обеспечили отход 2-й Западной армии к Смоленску. Имя Раевского стало широко известно в России благодаря красивой легенде о том, как он повел в атаку двух своих малолетних сыновей . Упорные арьергардные бои, которые русские армии вели весь первый месяц войны, позволили им соединиться под Смоленском.

4(16) началось сражение за Смоленск. В подготовке и проведении обороны Смоленска в полной мере раскрылся полководческий талант Раевского. Он сумел добиться результата при ограниченности средств, проявил твердость и решительность в проведении принятых решений, незаурядные аналитические способности. Раевский сконцентрировал свои немногочисленные силы на особо опасных участках укреплений города, а окружающее его пространство использовал как поле боя. Он не собирался отсиживаться за крепостными стенами, характеризуя действия своего корпуса не как оборону Смоленска, а как «заслонное сражение». Основная часть его сил (20 из 28 батальонов) была размещена за пределами городских укреплений, в пригороде, что предоставляло больше простора для манёвра. Принцип концентрированного сосредоточения сил был сохранен и при расстановке артиллерии. В первый день сражения практически один корпус Раевского героически оборонял город от французов. Только к ночи изнурённых осадой солдат сменили свежие части корпуса генерала Д.С. Дохтурова Благодаря действиям Раевского план Наполеона - обойти левый фланг русских войск, овладеть Смоленском и навязать русским генеральное сражение, - был сорван.

17 августа командование русской армией принял М.И. Кутузов. 26 августа в 120 км от Москвы на Бородинском поле под его руководством было дано сражение, ставшее центральным событием всей войны. На Бородинской позиции 7-й корпус Раевского расположился вблизи Курганной высоты, которая находилась в центре позиций русской армиии вскоре была признана «ключом всей позиции». В историю она вошла как «батарея Раевского». Командир корпуса лично руководил созданием артиллерийской батареи на возвышенности. Работа была завершена только в 4 часа утра 26 августа. Раевский сказал: «Теперь, господа, мы будем спокойны. Император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость».

Удачно расположив войска, отказавшись при этом от линейного порядка, Раевский предотвратил лишние потери от артиллерийского огня. Атаки на батарею начались с самого утра. Во время одной из атак французы временно захватили батарею на Курганной высоте. Раевский спланировал и осуществил контрудар по войскам Э. Богарне, благодаря чему сдержал на полтора часа дальнейшие атаки неприятеля на центр русских позиций. Наполеон сказал о нем, что «этот генерал из того материала, из которого делаются маршалы».

За героическую оборону Курганной высоты Раевского представили к ордену Александра Невского. Именно на батарее Раевского в 1839 г. по проекту архитектора Антонио Адамини установили главный памятник Бородинскому сражению. У его подножия по инициативе Д.В. Давыдова был перезахоронен прах П.И. Багратиона, близкого друга и командира Н.Н. Раевского.

Главный монумент русским воинам на Бородинском поле: «Благодарное Отечество положившим живот на поле чести». Открыт в 1839 г. на месте, где сражалась батарея Н.Н. Раевского. Архитектор А. Адамини.

После оставления Можайска Николай Николаевич в течение суток командовал арьергардом, отбивая атаки Мюрата, а затем участвовал в военном совете в Филях. На совете высказался за оставление Москвы. В ходе отступления русской армии от Москвы к Тарутину успешно командовал арьергардом и своими действиями обеспечил скрытный отход армии. Под Малоярославцем корпуса Раевского и Дохтурова преградили войскам Наполеона путь на Калужскую дорогу и вынудили вновь повернуть на Можайск. За Малоярославецкое сражение Раевский был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени. В ходе преследовании неприятеля от Вязьмы до Смоленска находился в авангарде. В сражении под Красным, где Наполеон потерял почти треть своей армии, отчаянные атаки французов разбились о боевые порядки Раевского.

В декабре 1812 г. Раевский тяжело заболел. К войскам он вернулся в апреле 1813 г. и был радостно встречен как солдатами, так и офицерами. Манеру Раевского обращаться с подчиненными описал И.И. Лажечников: «Николай Николаевич никогда не суетился в своих распоряжениях: в самом пылу сражения отдавал приказания спокойно, толково, ясно, как будто был у себя дома; всегда расспрашивал исполнителя, так ли понято его приказание, и если находил, что оно недостаточно понятно, повторял его без сердца, называя всегда посылаемого адъютанта или ординарца голубчиком или другими ласковыми именами. Он имел особый дар привязывать к себе подчиненных». В числе адъютантов Раевского появился и молодой штабс-капитан известный поэт К.Н. Батюшков. Храбрый офицер вскоре стал доверенным лицом генерала.

В Заграничных походах русской армии 1813-1814 гг. Раевский участвовал в сражениях под Баутценом, Дрезденом, Кульмом. В Лейпцигском сражении гренадерский корпус Раевского остановил атаку французов на ставку союзных монархов. За этот подвиг Раевский в октябре 1813 г. пожалован чином генерала от кавалерии. С февраля 1814 г. командовал авангардом Главной армии, лично возглавил атаку союзных войск в сражении при Арси-сюр-Об, особо отличился при взятии Парижа. За отличие, проявленное в ходе разгрома Наполеона награжден прусским орденом Красного Орла 1-й степени и австрийским Военным орденом Марии Терезии 3-й степени. С 1815 г. командовал 4-м пехотным корпусом.

В первое десятилетие после окончания войн с Наполеоном дом Раевского в Киеве охотно посещали многие приезжие. Генерал был знаменитой личностью. По свидетельству дипломата С.Р. Воронцова, после смерти Барклая де Толли в 1818 г. Раевский считался одним из шести наиболее опытных генералов (наряду с П.Х. Витгенштейном, М.А. Милорадовичем, Ф.В. Остен-Сакеном, А.Ф. Ланжероном и Ф.П. Уваровым), которые прошли большинство войн конца XVIII - начала XIX в. и по-прежнему находились в строю. Его сравнивали с античными героями. Даже сам император удостаивал Раевского своим посещением во время приезда в Киев в 1816 и 1817 гг., а великий князь Николай Павлович обедал у него в доме. И для остальных посетителей генерал неизменно оставался хлебосольным хозяином. Раевский оказывал покровительство А.С. Пушкину в период южной ссылки поэта. Младший сын Раевского, Николай, был дружен с поэтом, который посвятил ему поэмы «Кавказский пленник» и «Андре Шенье».

После 1821 г. благоволение Александра I к Раевскому пошло на убыль, хотя внешне он продолжал выказывать знаки расположения. Дело в том, что царю поступили доносы о существовании тайного общества, причем Раевский и Ермолов назывались в качестве «секретных миссионеров», распространяющих влияние революционной партии «во всех слоях общества». В 1824 г. Раевский вышел в отставку. Его высокий авторитет в русском обществе послужил основной причиной того, что руководители Северного и Южного тайных обществ намечали кандидатуру генерала в состав Временного правительства. Но ни идейных, ни организационных связей с декабристскими обществами прославленный генерал не имел, хотя в его окружении находилось много молодых людей, входивших в состав тайных обществ, или поддерживавших их.

Восстание на Сенатской площади оказалось полной неожиданностью для Раевского. Ударом для него прозвучало известие об аресте сыновей Александра и Николая. Он рвался в Петербург, но тяжелое положение дочери Марии, родившей накануне сына, удержало его дома. Среди его родственников были представители тайных обществ. Во главе Каменской управы Южного общества стоял единоутробный брат Н.Н. Раевского В.Л. Давыдов . Члены Южного общества подпоручик В.Н. Лихарев и отставной штабс-капитан И.В. Поджио были женаты на сестрах Бороздиных - племянницах Раевского. Дочь Екатерина была замужем за генералом М.Ф. Орловым, руководителем Кишинёвской управы тайного общества. Участник Южного общества князь С.Г. Волконский состоял в браке с дочерью Раевского Марией. Волконского за участие в декабрьском восстании 1825 г. отправили на каторгу. Мария последовала за мужем в ссылку, в Сибирь. Братья Раевские были оправданы. Более чем пристрастное следствие так и не смогло предъявить им каких-либо улик. После двух допросов они были освобождены с оправдательными аттестатами.

В 1826 г. Раевский был назначен членом Государственного совета, но в заседаниях не участвовал, остаток дней посвятил заботам о родственниках и помощи семьям сосланных декабристов. Много внимания он уделял своим семейным обязанностям, являя собой пример образцового мужа, сына и отца. Жена генерала Софья Алексеевна целиком посвятила себя домашним заботам, была безгранично предана мужу и создавала настоящий культ главы семейства. Отношения между супругами были теплыми и доверительными. Перед отцом дети, в особенности младшие, преклонялись, но не слепо, а сохраняя чувство собственного достоинства. Для богатого помещика, владельца 3500 крестьян, Раевский жил достаточно просто. Он не стремился решать свои финансовые проблемы за счет крестьян, увеличивая поборы. Любил заниматься садоводством и домашней медициной. Раевский скончался 16 сентября 1829 г. Похоронен в своем имении в с. Болтышка в семейной усыпальнице (по другим данным, в с. Еразмовка Чигиринского уезда Киевской губернии).

В 1961 г., к 150-летнему юбилею Отечественной войны, одна из улиц Москвы была названа в честь Н.Н. Раевского. Улицы, названные в честь этого героя войны с французами, есть также в Киеве, Смоленске и Можайске. В 1987 г. бюст Раевского был установлен в сквере Памяти Героев в Смоленске. В 2012 г. Центральным банком Российской Федерации в серии «Полководцы и герои Отечественной войны 1812 года» была выпущена памятная монета достоинством в 2 рубля с изображением на реверсе портрета генерала от кавалерии Н.Н. Раевского.

Елена Назарян,
научный сотрудник Научно-исследовательского института
военной истории ВАГШ ВС РФ, кандидат исторических наук

Все даты даны по старому стилю.

Рассказ об этом эпизоде вошел в«Полное собрание анекдотов о достопамятнейшей войне россиян с французами». Сам Раевский впоследствии в разговоре с К.Н. Батюшковым отрицал факт участия сыновей в этой атаке. Слова генерала косвенно подтверждает и тот факт, что из участников событий, входивших в состав 2-й армии и оставивших воспоминания (И.Ф. Паскевич, М.С. Воронцов, А.П. Бутенев), никто не упоминает о данном эпизоде. Не сказано об участии в Салтановском сражении и в формулярном списке младшего сына Николая Раевского.По этому вопросу до сих пор идет дискуссия среди историков, т.к. имеющиеся источники противоречивы и не полны.

После гибели мужа мать Н.Н. Раевского Екатерина Николаевна вышла замуж за генерал-майора Л.Д. Давыдова. От второго брака у нее родились трое сыновей и дочь.

Раевский, слава наших дней,
Хвала! перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами.
В.А. Жуковский «Певец во стане русских воинов»

Семья и начало службы
Попытка написать сколь либо исчерпывающий очерк о жизни генерала Н.Н. Раевского тотчас наталкивается на громадную проблему: его судьба настолько тесно переплетена с историей России и российского дворянства, что, помимо приведения данных чисто биографических, автор вынужден будет освещать в подробностях историю сразу нескольких дворянских родов, а также ход дюжины войн и деятельность нескольких тайных обществ.

Герб семьи Раевских

Взять хотя бы родственные связи клана Раевских. Мать Николая Николаевича, Екатерина Николаева Самойлова, - племянница Г.А. Потемкина, дядя, А.Н. Самойлов, заменивший Николаю отца после его смерти, - известнейший екатерининский вельможа и генерал-прокурор Правительствующего Сената, жена, Софья Алексеевна Константинова - внучка М.В. Ломоносова, единоутробные братья - сплошь из рода Давыдовых и приходятся двоюродными братьями известному Денису Васильевичу, зятья, М.Ф. Орлов и С.Г. Волконский, - будущие декабристы, сын Николай - друг А.С. Пушкина и т.д. Если попытаться создать описание хотя бы только трех поколений клана Раевских, выйдет солидный том. Но при всем этом великолепии родственников, друзей и знакомых фигура самого Н.Н. Раевского остается весьма интересной, самобытной и нетипичной для своей эпохи.

Н. Н. Раевский в форме полковника Нижегородского драгунского полка. Из книги Н.А. Почко «Генерал Раевский». 1790-е гг.

Взять хотя бы историю его службы: будучи родственником столь знатных особ, молодой Николай Раевский мог рассчитывать на быструю и успешную карьеру без особых усилий, тем более что в свои 14 лет он уже был в чине гвардейского прапорщика и состоял в армии под командованием своего двоюродного деда Г.А. Потемкина-Таврического. Но именно последнее обстоятельство кардинальным образом изменило судьбу молодого офицера. Дабы «укрепить врожденную смелость» в 1787 году с началом очередной Русско-турецкой войны Раевский по настоянию Потемкина был прикомандирован к казачьему отряду и сопровожден приказом: «…употреблять в службу как простого казака, а потом уже по чину гвардии». С этой войны он вернулся уже подполковником, в 21 год стал полковником и получил своего первого Георгия, участвуя в Польской войне. В 1794 году Раевский женился и с молодой женой вернулся к своему Нижегородскому драгунскому полку, который был расквартирован в крепости Георгиевск на Кавказе.

Нижегородский полк участвовал в зубовской авантюре у Дербента и с честью выполнил поставленные перед ним задачи, за что Раевский, как и многие другие, получил высочайшую «награду» от императора Павла I - был исключен из службы без пансиона и возможности продолжить службу.

Софья Алексеевна Раевская - жена Николая Николаевича.
В. Л. Боровиковский, 1813 г.

Однако для Николая Николаевича этот неожиданный поворот в так хорошо начавшей складываться карьере вовсе не оказался катастрофическим. Он со своей молодой женой уединился в провинции, много читал, занимался домашними делами и воспитывал детей, которых у него к 1801 году было уже трое.

Даже когда император Александр I восстановил его на службе с чином генерал-майора, Н.Н. Раевский, прослужив всего полгода, решил вернуться к жене и детям и добровольно оставил службу. Только в самый разгар Прусской кампании молодой генерал решает все же вернуться на службу и проявляет себя как умелый, храбрый и уверенный командир, за что удостаивается ряда наград и похвалы государя. Как и в войне 1812 года, в 1807 Раевский состоял в подчинении у своего ближайшего друга - князя П.И. Багратиона.

Подвиг Раевского, или Легенда о детях
В войне 1812 года Раевский постоянно находился на острие атаки: то он командовал арьергардом, сдерживавшим в постоянных стычках чуть ли не всю армию Наполеона, то оборонял против 180 тысяч французов Смоленск, несмотря на отсутствие приказа и численное превосходство противника более чем в 10 раз, то при Бородине командовал центральным укреплением русской армии, оставаясь в строю, даже будучи раненым.

Батарея Раевского. Бородино. Худ. Франц Рубо

Для приучения своих сыновей (Александра и Николая) к службе генерал взял их с собой, и они почти всю войну прошли вместе с отцом. Раевский всячески своих детей оберегал, но само присутствие их в армии порождало самые героические легенды и самые фантастические слухи.

Генерал Раевский с сыновьями в 1812 году. Гравюра

Конечно, самая известная из этих историй - это «подвиг под Дашковкой». Согласно распространенной легенде в этой битве генерал вместе со своими сыновьями (17 и 11 лет) повел за собой дрогнувший было Семеновский полк. Этот «подвиг» в стихах воспели и Жуковский, и Глинка, общество прозвало Раевского «римлянином», однако сам генерал всегда все отрицал.

Так, Батюшков, состоявший в 1813 году у него адъютантом, в своих записных книжках пересказывает следующий диалог: «Из меня сделали римлянина, милый Батюшков, — сказал он мне. — Из Милорадовича — великого человека, из Витгенштейна — спасителя отечества, из Кутузова — Фабия. Я не римлянин, но зато и эти господа — не великие птицы <...> Про меня сказали, что я под Дашковкой принёс на жертву детей моих». «Помню, — отвечал я, — в Петербурге вас до небес превозносили». — «За то, чего я не сделал, а за истинные мои заслуги хвалили Милорадовича и Остермана. Вот слава, вот плоды трудов!» — «Но, помилуйте, ваше высокопревосходительство, не вы ли, взяв за руку детей ваших и знамя, пошли на мост, повторяя: вперёд, ребята; я и дети мои откроем вам путь к славе, или что-то тому подобное». Раевский засмеялся. «Я никогда так не говорю витиевато, ты сам знаешь. Правда, я был впереди. Солдаты пятились, я ободрял их. Со мною были адъютанты, ординарцы. По левую сторону всех перебило и переранило, на мне остановилась картечь. Но детей моих не было в эту минуту. Младший сын сбирал в лесу ягоды (он был тогда сущий ребёнок, и пуля ему прострелила панталоны); вот и всё тут, весь анекдот сочинён в Петербурге. Твой приятель (Жуковский) воспел в стихах. Гравёры, журналисты, нувеллисты воспользовались удобным случаем, и я пожалован римлянином. Et voila comme on ecrit l’historie. (И вот как пишется история! - фр.)». Вот что мне говорил Раевский».

Однако и Раевскому была не чужда некоторая театральность. Тот же Батюшков вспоминает, что во время Лейпцигского сражения, в котором корпус Раевского выдержал натиск всей французской конницы, чем спас от разгрома союзников, генерал был ранен в середину груди. Ожидая перевязки Николай Николаевич, обернувшись к Батюшкову, процитировал строчки из французской трагедии: «Je n’ai plus rien du sang qui m’a donné la vie. Ce sang l’est épuisé, versé pour la patrie» (У меня нет больше крови, дарованной мне жизнью. Эта кровь растрачена и пролита за отечество - фр.).

Послевоенная жизнь
После окончания заграничных походов Раевский, хотя и остался при армии, но к громким должностям и повышениям по службе не стремился, продолжая жить своей тихой семейной жизнью. В 1824 году он и вовсе вышел в отставку и надеялся остаток жизни прожить, занимаясь делами семейными. Однако на следующий год на него обрушился целый град несчастий: сначала умерла мать, затем были арестованы его зятья и сыновья, а любимая дочь Мария отправилась в ссылку за своим мужем, которого толком и не знала и которого часто упрекала «за несносность». И хотя оба сына и один из зятьев были оправданы, вся эта мрачная история подкосила силы генерала, и в 1829 году он умер от простуды.

Портрет генерала Н. Н. Раевского, 1826 г. Художник неизвестен

Среди множества восторженных и героизированных воспоминаний о Н.Н. Раевском, имевших целью восславить генерала и героя 1812 года, несколько особняком стоит высказывание Пушкина, дружившего с Николаем Раевским и влюбленного в Марию Раевскую: «Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина… Человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привлекает к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества». Возможно, именно это и является лучшей наградой для настоящего героя - признание в нем человека.

Твитнуть

Хроника дня: Подход к позиции генерального сражения

Главные силы весь день отходили от Колоцкого монастыря к селу Бородино. У деревень Твердики, Андроново и Поповка произошли небольшие арьергардные бои. Русские войска подходили к позиции, на которой должно было произойти генеральное сражение.

Первый отдельный корпус Витгенштейна
Корпус Витгенштейна находился у р. Дрисса и не вел активных боевых действий. В ночь на 1 сентября французские войска подошли к Дриссе, о чем стало известно Витгенштейну. Для отражения наступления против войск Удино был выслан летучий отряд под командованием полковника Родионова 2-го. Отряд этот переправился через Западную Двину и атаковал у Дриссы 7-й французский конно-егерский полк, застигнув его врасплох на биваке.

Персона: Николай Николаевич Раевский

Николай Николаевич Раевский (1771-1829)
Николай Николаевич Раевский происходит из знатного польского рода, выехавшего на службу к русским государям еще в XVI в. Его отец, Николай Семенович служил в Измайловском гвардейском полку и погиб в 1771 г. во время Русско-Турецкой войны, оставив свою жену, Екатерину Семеновну Самойлову, вдовой с двумя сыновьями - Александром и Николаем.

Николай вступил в службу в 14 лет и год находился при своем двоюродном деде, Г.А. Потемкине-Таврическом, после чего был отправлен рядовым в казачий полк. В 1790 г. ему было поручено командовать полтавским казачьим полком в ходе Русско-турецкой войны (1787-1791 гг.). В 1790 г. погибает старший брат Николая - Александр.

После турецкой войны Николай быстро продвигается по службе. В 19 лет он уже подполковник, в 20 - полковник, в 22 - командир знаменитого Нижегородского драгунского полка. Во второй половине 1790-х гг. Раевский участвует в Персидской войне, которая заканчивается для него отставкой по немилости нового императора Павла.

Молодой офицер отправляется к себе в имение, где счастливо проживает четыре года с женой и детьми. После воцарения Александра Н.Н. Раевского повышают в звании до генерал-майора и восстанавливают на службе, однако через полгода службы он по своему желанию удаляется в имение.

В 1807 г. генерал возвращается в ряды армии, участвует в Прусской кампании, Русско-турецкой и Русско-шведской войнах, где отлично себя проявляет и получает ряд наград.

В 1812 г. Н.Н. Раевский командует одним из корпусов в составе армии Багратиона, участвует в битве под Салтановкой, Смоленском, при Бородине, под Малоярославцем и Красным, после чего вынужден выйти в отставку по состоянию здоровья. Но уже через полгода снова возвращается в армию и участвует во всех крупных сражениях Заграничного похода, в том числе и в операции по взятию Парижа.

После 1815 г. Раевский занимается почти исключительно домашними делами, женит сыновей, выдает замуж дочерей, отдыхает на Кавказе и в Крыму. Однако счастье оказывает недолговечным, и в 1825 г. по обвинению в участии в заговоре арестовывают сыновей генерала, но по ходатайству Раевского отпускают.

21 августа (2 сентября) 1812 года Персона: Михаил Богданович Барклай де Толли
Прибытие Кутузова к армии и «отставка» Барклая де Толли


Передача из цикла "Час истины", посвящённая герою 1812 года Николаю Раевскому.

Участники передачи
Смирнов Александр Александрович , главный научный сотрудник Государственного исторического музея
Безотосный Виктор Михайлович , кандидат исторических наук, ГИМ

Николай Николаевич Раевский (1771-1829) - русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года, генерал от кавалерии. За тридцать лет безупречной службы участвовал во многих крупнейших сражениях эпохи. После подвига под Салтановкой стал одним из популярнейших генералов русской армии. Борьба за батарею Раевского явилась одним из ключевых эпизодов Бородинского сражения. Участник «Битвы народов» и взятия Парижа. Член Государственного совета. Был близко знаком со многими декабристами. Дружбой с Раевским гордился А. С. Пушкин.

По обычаю того времени, Николая рано, в три года, зачислили на военную службу в лейб-гвардии Преображенский полк. А действительную службу он начал в 1786 году, в 14 лет. Юный гвардейский прапорщик был определён в армию генерал-фельдмаршала Григория Александровича Потёмкина - своего двоюродного деда по материнской линии.

Раевский участвовал в переходе через Молдавию, в боях на реках Ларга и Кагул, в осадах Аккермана и Бендер. За проявленные в эту кампанию смелость, твёрдость и находчивость Потёмкин поручил племяннику командование полтавским казачьим полком Булавы великого гетмана. 24 декабря 1790 года во время штурма Измаила героически погиб старший брат Александр Николаевич. Теперь Николай должен был в одиночку отстаивать честь своих славных предков. С турецкой войны он вернулся 19-летним подполковником.

В 1792 году Раевский получил чин полковника и, участвуя в польской кампании, заслужил свои первые боевые награды - орден Св. Георгия 4-й степени и орден Св. Владимира 4-й степени.

В 1806 году сложилась очередная антифранцузская коалиция. Недовольная действиями Наполеона в Германии Пруссия начала войну с Францией. Вскоре пруссаки потерпели несколько сокрушительных поражений, и 27 октября 1806 года французы заняли Берлин. Выполняя союзнические обязательства, Россия послала свою армию в Восточную Пруссию. С декабря русская армия вела упорные оборонительные бои. Наполеон, имевший поначалу почти двукратное численное превосходство, реализовать его не сумел. Война затянулась.

В феврале 1807 года генерал Раевский подал прошение о зачислении в действующую армию. Он был назначен командиром егерской бригады, которой было поручено прикрывать авангард генерала П. И. Багратиона - близкого друга Раевского. Николай Николаевич успешно справился с поставленной задачей.

В июне Раевский участвовал во всех крупных сражениях этого периода, практически беспрерывно идущих один за другим: 5 июня - при Гутштадте, 6 июня - при Анкендорфе, 7-8 июня при Деппене, 9 июня снова при Гутштадте. Особенно важным для Раевского был первый бой под Гутштадтом. После десяти лет вне армии он вновь проявил себя храбрым и умелым военачальником. «Действуя с тремя егерскими полками на левом фланге неприятеля, где происходили основные события, Раевский сломил упорное сопротивление французов… и заставил их продолжить отступление». 10 июня в сражении при Гейльсберге он получил ранение пулей в колено, но остался в строю. 14 июня в битве под Фридландом командовал всеми егерскими полками, а при отступлении армии к Тильзиту руководил всем арьергардом. За участие в этих боевых операциях Раевский был награждён орденами Св. Владимира 3-й степени и Св. Анны 1-й степени.

Утром 23 июля 1812 года у деревни Салтановка (11 км вниз по Днепру от Могилёва) начался ожесточённый бой. Корпус Раевского в течение десяти часов сражался с пятью дивизиями корпуса Даву. Бой шёл с переменным успехом. В критический момент Раевский лично повёл в атаку Смоленский полк со словами:
«Солдаты! Я и мои дети откроем вам путь к славе! Вперед за царя и отечество!»

Сам Раевский был ранен картечью в грудь, но его героическое поведение вывело солдат из замешательства, и они, бросившись вперёд, обратили противника в бегство. По легенде, рядом с Николаем Николаевичем в этот момент шли сыновья: 17-летний Александр и 11-летний Николай.

Однако сам Раевский позднее возражал, что хотя сыновья и были с ним в то утро, но в атаку не ходили. Тем не менее, после сражения под Салтановкой имя Раевского стало известно всей армии. Он стал одним из самых любимых солдатами и всем народом генералов.

29 августа командование русской армией принял Михаил Илларионович Кутузов. 7 сентября в 120 км от Москвы на Бородинском поле под его руководством было дано сражение, ставшее центральным событием всей войны.

Бородинское поле находилось на стыке двух дорог - старой Смоленской и новой Смоленской. В центре расположения русской армии возвышалась Курганная высота, господствующая на местности. Защищать её было доверено 7-му корпусу генерала Раевского, и в историю она вошла как «батарея Раевского».

Весь день накануне битвы солдаты Раевского сооружали на Курганной высоте земляные укрепления. На рассвете здесь расположилась батарея из 18 орудий. В 5 часов утра 7 сентября французы начали обстрел левого, менее сильного, фланга русской армии, где располагались Багратионовы флеши. Одновременно с этим завязалась упорная борьба на Курганной высоте. Французы, сосредотачивая силы для штурма высоты, переправили через реку Колочу две пехотные дивизии. В 9 часов 30 минут, после артподготовки, неприятель устремился в атаку. И хотя к этому времени восемь батальонов 7-го корпуса уже сражались на флешах, Раевскому всё же удалось остановить наступление французов на батарею.

Вскоре после сражения в ноябре 1812 г. под Красным Николай Николаевич был вынужден оставить армию. Сказалось постоянное перенапряжение сил, а также многочисленные контузии и ранения.

В строй Раевский вернулся через полгода, когда боевые действия уже шли за пределами России. Его командованию был вверен гренадерский корпус. В мае 1813 года гренадеры Раевского проявили себя в сражениях под Кёнигсвартой и Бауценом. В августе, после присоединения Австрии к антифранцузской коалиции, корпус Раевского был переведён в Богемскую армию фельдмаршала Шварценберга. В её составе корпус принял участие в сражении при Дрездене, неудачном для союзной армии, и в сражении под Кульмом, где французы потерпели полное поражение. За Кульм Раевский был награждён орденом Св. Владимира 1-й степени.

После войны Раевский жил в Киеве, где был расквартирован вверенный ему 4-й пехотный корпус. Политика, придворные должности и официальные почести его не привлекали. По семейному преданию, он отказался от графского титула, пожалованного ему Александром I.

В январе 1826 года вступивший на престол император Николай I назначил Раевского членом Государственного совета.

Скончался Николай Николаевич Раевский 16 (28) сентября 1829 года в селе Болтышка Чигиринского уезда Киевской губернии в возрасте 58 лет.

Смотрите все серии

Николай Николаевич Раевский

Простри мне длань свою,

Раевский, мой герой!

Денис Давыдов

Русские войска ступили в Париж в марте 1814 года. Во главе гренадерского корпуса одним из первых был генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский…

Он был в Смоленске щит,

В Париже - меч России, -

слова эти начертаны были на могиле замечательного героя 1812 года. И в самом деле, необыкновенная судьба этого человека предначертала ему за недолгую, но чрезвычайно насыщенную событиями и делами жизнь сыграть роль и выдающуюся, и необыкновенно напряженную, и героическую, и в чем-то даже поэтическую. О нем с любовью вспоминали и соратники по боевым дням, и друзья, многие именитые литераторы, деятели культуры России. Имя и жизнь Раевского были для многих неподражаемым образцом, его авторитет вызывал преклонение и уважение.

Но тем не менее Раевский, как нам кажется, не достиг возможных самых блестящих вершин на главном своем поприще - военном, хотя и был удостоен высокого звания генерала от кавалерии.

Каков же был этот человек, какие принципы он исповедовал, какой жизненный путь он прошел? Рассказ о нем небезынтересен и непрост. Но в конце концов легендарность обращается явью, недосказанность приобретает реальные очертания.

Немало интересного донесли до нас документы о талантливом боевом офицере русской армии, авторитетном командире в период Отечественной войны 1812 года, выдающемся общественном деятеле пушкинской эпохи, человеке, порой незаслуженно обойденном вниманием современной ему царской администрации и, как это ни горько, последующей памятью потомков.

Как определить вклад военачальника той эпохи в историю отечественного военного искусства, да и в отечественную историю в целом? Количеством полученных наград? Числом выигранных сражений? «Качеством» разработанных им новых тактических приемов? Думается, что да, всем этим в совокупности, но еще и тем, в какие важнейшие для России моменты он проявил свои способности, в какой трудный час принимал свои решения, от которых зависели не только судьбы его подчиненных, но и судьбы всей страны.

Но количество тоже говорит само за себя. Послужной список Н. Н. Раевского по-своему интересен. В 1786 году, 15 лет, в чине гвардейского прапорщика Николай Раевский начинает действительную службу. Через год он в русско-турецкой войне командует одним из казачьих полков, участвует в сражениях - при взятии Аккермана и под Бендерами. Громадную роль в его жизни сыграло знакомство с М. И. Кутузовым, а затем с П. И. Багратионом. Примечательным фактом в биографии Раевского можно считать то, что в январе 1792 года он был произведен в полковники, а через два года удостоен чести - назначен командиром Нижегородского драгунского полка, расквартированного на Кавказе. Для молодого офицера это было большое событие. Со своим полком Раевский участвовал в войне с Персией.

В 1807 году мы застаем его в качестве командира бригады, которая входила в авангард Багратиона во время войны с Францией. В начале июня Раевский находился в самом пекле сражений под Гудштадтом, Анкендорфом, Клейнсфельдом, Деппеном, снова под Гудштадтом. Раненный под Гельсбергом, он через три дня - 2 июня - после сражения под Фридландом вместо князя Багратиона командовал всем арьергардом русской армии, вплоть до Тильзита. В шведскую войну 1808–1809 годов Раевский вновь на передовой, в Финляндии. В очередную турецкую войну - с 1810 по 1812 год - он в Молдавии. Умелый и бесстрашный штурм Силистрии под его командованием заставил турецкий гарнизон выбросить белый флаг.

И, наконец, Отечественная война 1812 года.

О ней, казалось бы, и говорить особо не нужно. Кто не знает о легендарной батарее Раевского, ставшей одним из центров Бородинской битвы. Но как не ощутить уважение и трепет перед тем, что довелось испытать ему, что выпало на его судьбу в те дни. Как не вспомнить одно из первых жесточайших сражений - под Салтановкой, то самое, в результате которого решилась возможность переправы 2-й армии через Днепр и соединения обеих русских армий под Смоленском, что означало опасение русских армий. Как не представить себе кровопролитную оборону Смоленска, вошедшую в нашу историю как образец стойкости и героизма русских солдат. Как не припомнить и тяжелейшее сражение под Малоярославцем, когда Раевский со своим корпусом несколько раз штурмовал город, и битву под Красным, где он истребил корпус маршала Нея - одного из лучших наполеоновских полководцев, и сражение при Кеннигсварте, под Бауценом, Дрезденом, Кульмом, и то, как раненный пулей в грудь, он со своим корпусом участвовал в битве под Лейпцигом в то время, когда, по воспоминаний) современника, «было одно роковое мгновение, в котором судьба Европы и всего мира зависела от твердости одного человека», и, наконец, то, как на подступах к Парижу Раевский занял предместья и господствующие высоты и вынудил неприятеля сложить оружие - в последний раз в той войне.

Не достаточно ли для одного человека?!

Наполеон говорил о Раевском: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы…»

Не умаляя достоинств и заслуг перед Отчизной многих других русских офицеров и генералов времен Отечественной войны 1812 года, можно все-таки отметить исключительное доверие, которое оказывали Николаю Николаевичу Раевскому и князь Багратион, под началом у которого служил тогда генерал, и М. И. Кутузов. В самом деле, при отступлении русских армий Раевский часто командовал арьергардом, прикрывая отход, закрывая грудью бреши, в которые могла просочиться французская армия. При наступлении же Раевский впереди, в авангарде, на самом острие атаки, в гуще битвы, во главе штыкового удара. Необыкновенные волевые качества, решительность, умение мгновенно ориентироваться в сложнейшей обстановке, личный авторитет и, следовательно, полное доверие и душевное отношение к нему подчиненных - эти отличительные черты, свойственные генералу, были ведомы всем, поэтому в самую трудную минуту - и не раз! - вспоминали именно о Раевском.

Ведь именно его специально позвал на совет в Филях М. И. Кутузов, и именно его особо спросил он: что делать дальше, какое принять решение? Горница в той подмосковной избе была полна замечательных полководцев. Но фельдмаршал хотел знать мнение боевого генерала, пришедшего последним в запыленном мундире прямо с передовой.

Есть два пути, - произнес Раевский на совете. - Выбор одного из них зависит от главнокомандующего. Первый - дать бой французам, второй - оставить Москву и сохранить армию. Говорю это как солдат.

Сказать такое в ту минуту - величайшая ответственность. Не страдавший многословием генерал выразил в этих словах свой боевой опыт, выразил, невзирая на противоположное мнение большинства присутствовавших. Либо - драться и умереть, либо - победить.

А ведь еще несколько дней назад, в пекле Бородинского сражения, когда Кутузов спросил Раевского: «Так вы думаете, что нам нет необходимости отступать?» - генерал не задумываясь ответил: «Нет, ваше сиятельство, - напротив, в сражениях нерешенных всегда побеждает упорство».

Победа или смерть за Родину! Другого и не мыслил себе этот человек.

Так тому и быть, - выслушав ответ Раевского на совете, промолвил Кутузов. - Вот и мое мнение. Знаю, ответственность падет на меня, но жертвую собой для спасения Отечества. Властью, мне данной, решаю - отходим через Москву по Рязанской дороге. Приказываю отступать.

Фельдмаршал выбрал план отступления и сдачи Москвы.

Когда Раевский глубокой ночью возвращался из деревни Фили в расположение своего корпуса, он был задумчив, как никогда… Адъютант, сопровождавший его, позднее вспоминал: «Я ехал в отдалении от командира корпуса, недоумевая, почему он, всегда такой приветливый, сегодня не ответил мне на вопрос, что решил военный совет. И вдруг в ночной тишине я услышал, как наш любимый герой сражений глухо зарыдал…»

Ничто так не характеризует личность военного человека, как описание битвы с его участием. Скрупулезно останавливаться на всех баталиях, в которых участвовал Раевский, - задача длительная и достойная трудов многих исследователей. Но о некоторых из них не сказать нельзя.

Известно, что в начале Отечественной войны вдоль западных границ располагались в первую очередь две армии: 1-я - генерала Барклая-де-Толли, и 2-я - генерала Багратиона. Известно и то, что Наполеон, обладая войсками, численность которых почти в три раза превышала численность русских войск, главную ставку в начальный этап войны делал на плане разгрома обеих армий по очереди. А для этого ему необходимо было во что бы то ни стало воспрепятствовать их соединению.

Специальный французский корпус под командованием маршала Даву выполнял трудную, но ответственную задачу: он постоянно вклинивался между русскими армиями. В июле 1812 года армия Багратиона подошла к Днепру. Оставалась только единственная надежда - быстрым маневром соединиться с 1-й армией. Но для этого нужно было задержать отряды Даву, которому на подмогу были брошены еще и войска Жерома - брата Наполеона. Решено было двинуться на Могилев, где была удобная переправа через Днепр! Но Даву и тут упредил - неожиданным наступлением занял город.

Князь Багратион долго думал, кого послать к Могилеву. Требовалось на день-два задержать Даву, чтобы успеть переправить армию через Днепр. И не просто задержать, а, наоборот, перейти в наступление, чтобы обмануть противника. Французы должны подумать, что будто Багратион всеми своими силами решил пробиваться на север, к Могилеву. И Багратион решил: необходимо послать корпус Раевского. Только ему можно доверить в сей ответственный момент судьбу 2-й армии, а может быть, даже и всего русского войска.

Знаю твою храбрость, генерал, - сказал Багратион Раевскому. - Посему вверяю тебе корпус. У Даву, может быть, сил больше. Но двигайся по направлению к Могилеву и бейся насмерть.

Через два часа 40-тысячная армия Багратиона осталась позади. Авангард Раевского выступил навстречу французской армаде. Вместе с генералом были в этом деле и его сыновья: старший - Александр, 16 лет, и младший - Николай, которому еще не исполнилось и 11.

Между деревеньками Салтановкой и Дашковкой протекал узенький ручей, перегороженный плотиной. Уже когда первые батальоны русского арьергарда приблизились к берегу, с той стороны раздались залпы ружейных выстрелов. Мост у плотины был основательно завален деревьями и присыпан землей. Французы крепко засели на том берегу. Стало ясно, что сражения не миновать.

Бой начался неожиданно, с ходу. Шедшие навстречу друг другу войска не успели даже перестроиться.

После первого замешательства наступило временное, почти мимолетное затишье.

С пригорка, где едва успел расположиться штаб Раевского, было видно все как на ладони. Штабные офицеры сгрудились вокруг походного столика, на котором генерал Раевский разложил карту.

Впереди плотина, - отметил полководец. - Мимо нее нам никак не пройти. Именно здесь и завяжется основное сражение.

На левом фланге густой лес, ваше превосходительство, - обратился к нему генерал Паскевич. - Не задумает ли Даву предпринять обходной маневр?

Если не сможет с ходу нас опрокинуть, то обязательно постарается обойти.

Раевский отложил карту, вынул из чехла подзорную трубу и стал не спеша осматривать местность. Затем он сделал знак рукой, показывая, чтобы офицеры расступились… Все отступили полшага назад, встали полукругом. Раевский начал чертить палочкой на земле.

Вот ручей. Он разделяет поле пополам. Прямо перед нами - мост и плотина. За ними - бревенчатые дома, в которых засели неприятельские стрелки.

Один за другим на земле появлялись изображения ручья, домиков, моста.

Справа ручей глубок, там француз вряд ли пойдет. Слева, как уже говорили, лес.

Вычертив схему, генерал провел посередине ровную черту, на конце которой нарисовал стрелку, направленную в сторону французского лагеря.

Наступать будем в центре, прямо на плотину. А дабы слева нас не обошли, - обратился Раевский к Паскевичу, - придется тебе, генерал, с отрядом в лесу засесть.

Наступило 11 июля. Узенькая полоска нескошенного поля, упирающегося с одной стороны в ручей, а с другой - в темнеющий лес, пестрела разнотравьем. Роса еще не спала.

Солдаты разговаривали шепотом, словно боясь нарушить рассветную тишину, словно бой еще не начался. Однако противник не дремал.

Взоры офицеров были устремлены на север, откуда вновь должен был появиться неприятель.

Идут, - сказал генерал Васильчиков.

Да, дело продолжается, - ответил, глядя в сторону ручья, Раевский.

А порывы ветерка все сильнее и сильнее доносили грохот неприятельских барабанов.

Через четверть часа ровные колонны французских пехотинцев мерно вышагивали под барабанный бой к переправе.

Смоленский полк, которым командовал полковник Рылеев, ждал приближения неприятеля.

Идут, будто на параде, - произнес юный подпрапорщик, стоявший справа от Александра Раевского.

Действительно, легкий ветерок, доносивший свежесть с ручья, набирающее тепло розовое утреннее солнце, поднимающие головки полевые колокольчики и гвоздики, одноцветные солдатские мундиры, блещущие серебром, мерный ритм барабана и нехитрая мелодия флейты - все это было так похоже на обычный полковой смотр.

Маленькие фигурки французов в синих мундирах, издали напоминавшие раскрашенных деревянных солдатиков, быстро перемещались по полю, сгруппировывались у моста, перебегали его, а затем вновь рассыпались в цепь. Уже слышны были отрывистые выкрики. Это отсчитывал строевой шаг французский офицер.

Но вот раздался залп русской артиллерии. Почудилось, что на несколько мгновений все вокруг замерло, пока, со свистом раздирая воздух, неслись к своей цели ядра. Взрывы оглушили и обороняющихся и наступающих. Дым, словно покрывалом, заслонил вражеские ряды. И сразу же повеяло новым, острым запахом пороха и гари.

Здорово влепили! Молодцы артиллерия! - вскричал подпрапорщик. - В самую середину!

Ветер разбросал завесу дыма, и в образовавшиеся «окна» отчетливо было видно, как французы перестраивались. Несколько человек упали на землю. Перед строем бегал офицер, выкрикивая команды. Эполет на его плече был сорван. Раздался еще один залп русских орудий. Почти без паузы, как эхо, ему ответили батареи неприятеля. Французский офицер остановился, странно ощупывая пальцами свой бок, затем ноги его подкосились, и он упал.

Где-то за спиной оглушительно ухнуло. Всех стоявших обдало сильной горячей воздушной волной.

Вперед, братцы! С богом! Ура! - Крик командира полка был слышен, хотя уши были заложены от грохота, словно ватой.

Полк бросился в штыковую атаку. Дым едко забирался в глаза. Ноги заплетались в мокрой траве. Бежать было трудно, кричать тем более. Но уже ничто не могло остановить атакующих со штыками наперевес русских солдат.

Когда расстояние между войсками было не более тридцати шагов, французы не выдержали, повернули назад. До самого моста длилось преследование неприятеля, и никто уже даже не слышал приказа отойти назад.

Сейчас Даву попробует обойти нас через лес, - проговорил чуть слышно генерал Раевский. - Несладко придется Паскевичу. Но если не удержит он, конец всему отряду.

С холма было видно, как французы в центре бросились в новую атаку. А дальше, у горизонта, заметно было, как подходили к ним на подмогу все новые и новые части.

Ваше превосходительство, - вскрикнул генерал Васильчиков, рассматривавший неприятельские ряды в подзорную трубу, - несколько вражеских дивизий направились в сторону нашего левого фланга.

За Паскевича я не беспокоюсь, - ответил Раевский. - Главное сейчас - это удержаться у плотины.

Между тем сражение продолжалось. Даву бросал к плотине свежие силы. В бой вступили дивизии генералов Дессэ и Кампана. Огонь французской артиллерии наносил ощутимый урон русским войскам. Раненые солдаты и офицеры после перевязки снова вступали в бой. Они знали - заменить их некем.

Маршал Даву недоумевал. Неужели здесь сосредоточена вся армия Багратиона? Неужто он решил дать решающий бой у Салтановки? Не мог Даву предположить, что с его многотысячной армией дерется лишь малочисленный корпус, авангард 2-й русской армии.

Мы должны сбросить русских с их укреплений, - сказал Даву своему адъютанту. - Потеря одного дня может слишком дорого нам обойтись. Ускользнет Багратион - и тогда все напрасно, все долгие дни его преследования. Сюда, на подмогу, идет корпус генерала Мортье. Его дивизии уже на подходе. Приказываю - повести в наступление все части. Плотина у Салтановки должна быть наша…

В штабе Раевского тоже совещались.

Думаю, наступает решительный момент. Даву не остановится ни на миг. Будем сражаться до последнего, - сказал генерал.

В четыре часа пополудни французы пошли в большое наступление. Бесконечные колонны пехотинцев покрывали противоположный берег речушки. Когда неприятель вышел на мост, вновь заговорили пушки. Ядра то и дело разрывались у ног русских солдат.

Смоленский полк, стоявший на самом главном рубеже обороны, дрогнул.

Эка силища, - вздохнул усатый гренадер. - Да это ж вся Бонапартова армада…

И тут, словно волна ветра, пробежал по рядам слух - сам генерал прибыл. Через минуту Раевский появился на передней линии. Спрыгнув с коня, он подбежал к смоленцам. Рядом с ним был его сын - Николай.

Что пятитесь, смоленцы?! - вскричал генерал, и даже шум канонады не смог перекрыть его голоса. - Решается судьба наша и всего Отечества. Отобьем плотину, не пустим француза!

Солдаты застыли, слушая своего командира.

Где знамя? Выноси его вперед!

Безусый подпрапорщик, тот, что всегда был рядом с Александром, выбежал из строя. Он сжимал в руках древко полкового знамени.

Раевский спрыгнул с коня и выхватил генеральскую шпагу. В этот момент Николай был уже рядом. Александр тоже подбежал и встал по правую руку отца.

Слушайте, братцы! Я здесь, с вами. И дети мои со мной. Мы все идем в этот смертный бой. Жертвую всем ради вас и ради Отечества. Поднимем француза на штыки! Вперед! За мной!

Барабанщик забил атаку. Генерал взял Николая за руку и со шпагой в правой руке двинулся навстречу неприятелю. Александр шел тут же, подле знамени.

Вздрогнули бывалые солдаты. Многое видывали они еще при Суворове, да и в австрийском походе. Но чтобы генерал шел впереди со своими детьми - никогда. Смоленский полк, а за ним и весь фронт без единого выстрела двинулся в решающую атаку. За Раевскими пошел славный генерал Васильчиков, все штаб- и обер-офицеры.

Дай, дай мне знамя, - кричал в ухо безусому подпрапорщику Александр Раевский. Ему казалось, что настала минута славы.

Знаменосец обернулся. Лицо его пылало от волнения.

Я сам умею умирать, - гордо отозвался он.

Все ближе и ближе французы. Вот они остановились. Зарядили ружья. Прицелились. Дали залп. Град пуль просвистел над головами смоленцев. Остановился как вкопанный юный знаменосец. Руки разжали древко, и знамя стало медленно падать.

Ты что? - воскликнул Александр, подхватывая знамя.

Тот не ответил, упал навзничь, сраженный пулей наповал. Темно-зеленые мундиры солдат смоленского полка, перетянутые крест-накрест белыми лямками, почти сливались в одном цвете с высокой травой. От этого казалось, что само поле вдруг поднялось и двинулось навстречу французам. Неприятельские полки перестали стрелять и тоже двинулись навстречу. Лишь пушки с обеих сторон то и дело напоминали о себе грозными выстрелами.

За пятьдесят шагов до противника, выронив саблю из рук, упал тяжело раненный осколком гранаты полковник Рылеев. Узенькая полоска поля между шагающими навстречу друг другу противниками все уменьшалась и уменьшалась. Генерал крепче сжал руку Николая. Оставалось сорок шагов, двадцать… В едином порыве, без команды смоленцы вскричали оглушительное «ура!» и бросились на врага. Знали французы, что их больше числом, но вновь не выдержали натиска, побежали. На плечах противника ворвался полк на мост, а затем на плотину…

Когда вернулись на позиции, уже начинало смеркаться. Выстрелы за рекой затихли. Даву, видно, не решался продолжать наступление. Теперь он окончательно решил, что перед ним главные силы всей армии Багратиона.

Под вечер на совещании штаба Раевский решил начать медленное отступление. Пусть противник думает, что готовится дать новое сражение. И главное - следующей атаки французов остаткам русского корпуса уже не удержать.

На следующее утро Даву не предпринимал решительных действий - ждал подкрепления. Тем временем 2-я армия князя Багратиона переправилась через Днепр, ушла достаточно далеко и вскоре соединилась с 1-й армией Барклая-де-Толли под Смоленском.

Сражение под Салтановкой было одним из первых для войск после того, как французы перешли Неман. И даже маршал Даву, который ранее сопровождал Наполеона во многочисленных походах и в ожесточенных сражениях, признался, что до сих пор еще не участвовал в столь упорной битве пехотинцев.

Подвиг Раевского и его сыновей, вышедших перед строем в решительный момент боя, стал легендарным. После Салтановки имя генерала стало чрезвычайно популярным в русском войске.

Подвиг сей запечатлевали художники на гравюрах и живописных полотнах. Воспет он был и поэтами.

В. А. Жуковский в своем «Певце во стане русских воинов» писал:

Раевский, слава наших дней,

Хвала! перед рядами

Он первый грудь против мечей

С отважными сынами…

И хотя позднее сам генерал не любил рассказывать об этом событии, а по словам одного из мемуаристов, даже и отрицал факт участия в сражении под Салтановкой младшего сына Николая, тем не менее оно вошло в летопись Отечественной войны 1812 года как одно из наиболее ярких проявлений героизма русских солдат и офицеров.

В письме к сестре жены Е. А. Константиновой Н. Н. Раевский писал: «Вы, верно, слышали о страшном деле, бывшем у меня с маршалом Даву… Сын мой Александр выказал себя молодцом, а Николай даже во время самого сильного огня беспрестанно шутил. Этому пуля порвала брюки; оба сына повышены чином, а я получил контузию в грудь, по-видимому, не опасную». Эти строки - одно из редких свидетельств самого генерала о подвиге, реальность которого не оспаривалась никем.

Денис Давыдов свидетельствовал, что Раевский, «следуемый двумя отроками-сынами, впереди колонн своих ударил в штыки по Салтановской плотине сквозь смертоносный огонь неприятеля».

А. С. Пушкин в своей заметке на смерть Н. Н. Раевского, помещенной в «Литературной газете», возмущенно писал: «С удивлением заметили мы непонятное упущение со стороны неизвестного некролога: он не упомянул о двух отроках, приведенных отцом на поле сражений в кровавом 1812 году!.. Отечество того не забыло».

С. Н. Глинка в своих пламенных строках отмечал:

Великодушный русский воин,

Всеобщих ты похвал достоин…

Вещал: «Сынов не пожалеем,

Готов я с ними вместе лечь,

Чтоб злобу лишь врагов пресечь!

Мы Россы! умирать умеем».

Поразительны слова, которые произнес юный Николай Раевский после этого незабываемого сражения, ставшего для него первым боевым крещением. На вопрос отца: «Знаешь ли ты, зачем я водил тебя с собою в дело?» - подросток ответил: «Знаю, для того, чтобы вместе умереть».

Так и вошло в летопись той войны Салтановское дело - как подвиг Раевских.

Но сколько славных баталий еще было впереди!..

Оборона Смоленска…

Разве даже в самом начале войны кто-нибудь из русских генералов мог бы представить, что придется сражаться с неприятелем у самых стен древнего русского города!

Громадные крепостные стены - длиною в пять верст, высотой до 12 и толщиной до 4 саженей - окружали Смоленск. Венчали стену три десятка мощных башен, вдоль нее был прорыт широкий ров.

Но и эти грандиозные стены не смогли спасти город от надвигающейся наполеоновской армады. Военная техника уже тогда достигла тех вершин, при которых даже смоленская крепость не являлась вполне надежным оплотом. Мощности французской артиллерии было достаточно, чтобы разрушить хотя бы часть стен. А количественное соотношение наличного состава людей было явно не в пользу обороняющихся.

Защита города зависела в первую очередь от людей, от их мужества и стойкости. И в немалой степени - от опытности, решительности и умения руководителей обороны.

Позднее, в рапорте М. И. Кутузову, Н. Н. Раевский отметит: «Сие сражение есть важнейшее, какое имел я в течение моей службы, а успехом оного обязан я моим сотрудникам». То есть сам генерал расценивал оборону Смоленска как то наилучшее и наивысшее, на что он способен был как полководец.

Если это так, то чрезвычайно любопытно еще раз восстановить те события, выяснить подробнее, как и в какой мере проявились качества Раевского в этом сражении.

Собственно, руководить обороной Смоленска в самые первые дни, когда к нему подходили основные силы французской армии во главе с самим Наполеоном, Раевского… никто не назначал.

Дело началось неожиданно. Так, как это именно и бывает в самые тяжелые периоды боевых действий, когда лишь наиболее решительные и способные полководцы берут на себя ответственность за судьбы людей и Отечества.

Наполеону нужен был Смоленск во что бы то ни стало. Во-первых, потому, что здесь могли собрать свои силы и предпринять активные наступательные действия соединившиеся 1-я и 2-я русские армии, чего допустить ему было нельзя. Во-вторых, потому, что такая мощная крепость была важнейшим стратегическим пунктом, закрепиться на котором означало одержать полную победу на начальном этапе войны. В-третьих, захват с ходу такого крупного населенного пункта - древнерусского, города - мог бы сыграть решающую деморализующую роль для отступающих русских солдат, не ведающих пока, когда и где придет конец их изнурительному и спешному движению на восток.

Для решения этой важнейшей задачи он предпринял неожиданный и быстрый маневр, приблизившись к Смоленску в тот момент, когда там фактически никого не было. Громадные силы были сосредоточены в руках Наполеона на этом участке. С разных сторон к городу подходили отборные пехотные подразделения под командованием маршалов Нея и Даву, а также кавалерия, предводительствуемая Мюратом. Общая их численность в конечном итоге достигала 180 тысяч человек.

Такая концентрация сил, по мнению французского императора, могла способствовать не только победе и захвату Смоленска, но и окружению всех русских войск, с перспективой - отрезать им дорогу на Москву.

Момент действительно складывался благоприятный. Всего лишь решительный рывок, быстрое форсирование Днепра - и можно выйти прямо в тыл русским, и более того - вновь расчленить их силы…

В штабах русских армий об этом плане Наполеона еще не знали. На военном совете 6 июля в Смоленске решено было двинуть основные силы обеих армий в сторону Рудни.

Для отражения возможного прорыва войск Бонапарта к Смоленску (вероятность таких действий с его стороны все-таки предусматривалась) решено было оставить отряд, в который входила и 27-я пехотная дивизия под командованием генерала Д. П. Неверовского. Дмитрий Петрович - опытный и закаленный в боях полководец - не предполагал еще, какая судьба ему уготована противником.

Когда к полудню 2 августа пехотинцы 27-й дивизии заняли позиции у городка Красного близь Смоленска, на них неожиданно обрушился удар всей конницы Мюрата. Натиск был ошеломляющим. Но взять на испуг обороняющихся не удалось. Хотя, как известно, дивизия почти сплошь состояла, из новобранцев. Атаки кавалеристов разбивались о штыки построенных в каре пехотинцев.

Мюрат неистовствовал. Но жалея людей, он отдавал приказания о наступлении. Сорок (!) атак в течение дня все-таки не принесли ему успеха. Единственно, чего добился французский маршал, - это заставил дивизию Неверовского, понесшую тяжелейший урон, медленно отходить к Смоленску.

Организованный отход русских подразделений, выполнивших свою задачу и сдержавших первый натиск основных сил Наполеона, осуществлялся не спеша. Неверовский знал, что подкрепления сзади попросту нет…

И вот тут случилось то, что при иных обстоятельствах можно было бы назвать чудом.

Корпус Раевского уже покинул город. Покинул последним. В его задачу входило спешить вслед за армией.

Выстрелы с другой стороны Днепра недвусмысленно дали понять Раевскому, что там завязался жаркий бой и что Неверовскому приходится крайне трудно. В этот момент как раз к нему прибыл адъютант, посланный Неверовским к Багратиону для того, чтобы доложить о столкновении дивизии с конницей Мюрата.

Багратион приказывал спешно развернуть арьергард, ушедший от Смоленска уже более чем на 10 верст, и идти на помощь Неверовскому.

Задача была поставлена не очень определенно. И по сей день тому, кто изучал историю Смоленского сражения, не ясно - чего, собственно, хотел Багратион, отправляя корпус Раевского в самое пекло. Не ясно было это и генералу.

В самом деле, нужно ли просто удержать наступление противника на некоторое время с целью ожидания подкрепления, или переправляться через Днепр, оборонять Смоленск? Где соединиться с Неверовским - на каком берегу Днепра? Что делать после?

На войне не может быть неопределенностей. Раевский тотчас же отправил к Багратиону запрос об уточнении его задачи.

Никакого ответа он не получил.

Никакого ответа…

Именно в этот момент и проявились наиболее выдающиеся черты личности генерала. Именно с этого часа он начал переживать важнейшее сражение в своей жизни. Ведь на его плечи ложилась вся ответственность в принятии решений. Ответственность, которую на него даже никто не возлагал.

А какова была мера этой ответственности?

Смоленск был ключом к Москве.

Обороняющиеся малочисленные подразделения под командованием Раевского были ключом к Смоленску…

Уже потом, ночью следующего дня, он осознает всю полноту этой ответственности. О переживаниях его не знал тогда никто. А он скажет о сем позднее, в своих записках: «В ожидании дела я хотел несколько уснуть; но искренне признаюсь, что, несмотря на всю прошедшую ночь, проведенную мною на коне, я не мог сомкнуть глаз - столько озабочивала меня важность моего поста, от сохранения коего столь много, или лучше сказать, вся война зависела» (подчеркнуто мной. - К. К. ).

Н. Н. Раевский - и это видно по всем его последующим действиям - принял единственно правильное решение, причем сразу же и с первого же мгновения следовал по пути его осуществления. Поддержка Неверовского - это полдела. Важнее всего - удержать Смоленск!

Раевский принял решение оборонять Смоленск самостоятельно и тем самым обеспечил успех организации этой обороны. Способность мгновенно ориентироваться в обстановке, дар импровизации в тяжелых военных условиях, бесстрашие в принятии решений и убежденность в своей правоте сослужат ему добрую службу и в последующие дни.

Но важнее всего было убедить в правильности решения и подчиненных. Развернув корпус в обратном направлении, Раевский предпринял ночное форсирование Днепра, оставив на берегу лишь артиллерию. В буквальном смысле слова не слезая с коня, он объезжает всех офицеров лично и объясняет им сложность предстоящих событий.

«Ночью, на бегу, - писал о Раевском его будущий родственник, полковник М. Ф. Орлов, - внушая каждому из подчиненных предугаданную им важность поручения, он достигает берегов Днепра. Переправа через реку, взятая на личную его ответственность, занятие на рассвете Смоленска и обширных его предместий против неприятеля, в десять раз его сильнейшего, доказывает, что он решился здесь умереть или оградить наши сообщения».

Итак, утром 3 августа корпус Раевского подошел к Смоленску. В это время в городе находился не кто иной, как генерал от кавалерии Л. Л. Беннигсен - человек, старший по званию. Для Раевского было крайне важно посоветоваться с опытным полководцем.

Но лучше бы он не советовался с ним вовсе…

Я весьма сожалею о вас, - проговорил Беннигсен, подкрепляя свои «чувства сожаления» покачиванием головы. - Положение ваше весьма критическое.

А что с Неверовским?

Разве вы не слышали? Уже все говорят о том, что его отряд полностью разгромлен и более не существует… Оборона безнадежна. Советую вам спасти хотя бы артиллерию и не переправлять ее на эту сторону Днепра…

«Совет» барона можно было вполне принять за «приказ». Последовав ему, Раевский снял бы с себя ответственность за предстоящее. Но генерал помнил прежние баталии. Еще живы были в памяти картины грандиозной битвы с французами под Фридландом в 1807 году, когда командовавший союзными войсками Беннигсен позорно проиграл сражение. Тогда героизм русских солдат, стойкость подчиненной Беннигсену бригады Раевского могли спасти положение. А что же сейчас?!. Снова Фридланд?!

«Сей совет, - писал позднее Раевский, - несообразен был с тогдашним моим действительно безнадежным положением. Надобно было пользоваться всеми средствами, находившимися в моей власти, и я слишком чувствовал, что дело идет не о сохранении нескольких орудий, но о спасении главных сил России, а может быть, и самой России. Я вполне чувствовал, что долг мой - скорее погибнуть со всем моим отрядом, нежели позволить неприятелю отрезать армии наши от всяких сообщений с Москвою».

Какова же была радость устраивавших оборону Смоленска солдат, когда после полудня 3 августа на горизонте показались отступавшие остатки 27-й пехотной дивизии Неверовского. «Я помню, - отмечал участвовавший в битве под Смоленском Денис Давыдов, - какими глазами мы увидели Неверовского и дивизию его, подходившую к нам в облаках пыли и дыма, покрытую потом трудов и кровью чести! Каждый штык его горел лучом бессмертия».

Раевский был рад вдвойне. Он чувствовал теперь, что остался не один в эту трудную минуту. И в самом деле, генерал Неверовский поддержал его решение оборонять Смоленск до конца.

Можно ли предположить то отчаяние, которое могло овладеть теми, кто остался в городе? У противника более чем 10-кратное превосходство в орудиях и живой силе, в бой постоянно вводятся свежие войска. Пойманный французский офицер, назвавшийся адъютантом Мюрата, убеждал всех в том, что в подзорную трубу можно увидеть среди его соотечественников самого императора. Надежды же на подкрепление для 15-тысячного гарнизона - никакой! Ведь обе армии уходят прочь от Смоленска. Связи с ними нет, как нет и ни одного распоряжения от командования…

Раевский отправил к Багратиону своих адъютантов, приказав доложить обстановку и просить о помощи. Но когда придет эта помощь?! Через сутки, двое? Может, уже будет поздно…

А пока начались приготовления к отражению неприятеля.

В первую очередь нужно было разместить войска. Задача не из легких. В ночь с 3 на 4 августа по инициативе Раевского был созван военный совет для обсуждения возможных вариантов обороны.

А таковых было немного. Самый простой - закрепиться в городе и держаться под прикрытием стен. Но тогда противнику предоставлялась возможность овладеть предместьями и, максимально приблизившись к городу, преодолеть стену. К тому же многочисленная артиллерия французов способна была массированным ударом с близкого расстояния нанести существенный урон находящемуся внутри крепости русскому гарнизону.

Можно было выйти из города и дать бой на подступах к крепости. Но для этого сил было явно недостаточно.

Военный совет, прислушавшись к плану Раевского, решил, что необходимо основные силы все-таки сосредоточить внутри города, а также создать прочную цепь обороны перед стенами…

До рассвета оставалось немного времени. А еще нужно было успеть разместить подразделения. Противник был рядом, костры его освещали окрестные поля вплоть до горизонта.

Раевский отправился в войска. Сначала распределили пехотные дивизии. Одна из них - 26-я, та самая, которой командовал отличившийся в сражении при Салтановке генерал Паскевич, - заняла самый ответственный участок обороны - центральный Королевский бастион. Немногочисленную артиллерию разместили в большинстве на окружавших стены земляных бастионах, а также на самых опасных участках. Это выгодное расположение пушек позднее сыграло решающую роль в самом начале штурма. Русские артиллеристы могли прямой наводкой расстреливать приближающихся французских пехотинцев.

Сомкнуть глаз Раевскому так и не удалось. Едва рассвело, как стало заметно интенсивное движение неприятеля. Никакой речи о передышке и не могло быть.

В начале седьмого часа утра раздался первый залп французской артиллерии. Под прикрытием артиллерийского огня в бой двинулись кавалеристы Мюрата. Благодаря превосходству в численности французские всадники заставили отступить выдвинутую вперед русскую кавалерию и отрезали ее от Смоленска. То был пусть мимолетный, но первый успех наступавших.

Немного погодя с запада двинулась пехота. Руководил штурмом маршал Ней. Здесь, под Смоленском, он впервые за эту войну столкнется с Раевским. Затем им доведется испробовать свои силы на полях сражений Отечественной войны. Но не знал наполеоновский ветеран, что именно от Раевского суждено будет найти ему свое полное поражение. Это произойдет позднее, в битве под Красным, при наступлении русских войск. А ныне перед Нсем виднелись окутанные пороховым дымом смоленские стены. Желанные стены, желанная победа. Но какой ценой она дастся?..

Ни один из французских маршалов не постоял бы за ценой. Ведь 15 августа отмечал свой день рождения сам император. Каждый из них мечтал преподнести Наполеону дорогой подарок первым. А что могло быть дороже в тот день, чем Смоленск?!

Тремя большими колоннами двинулся корпус Нея к крепости. Каждая из колонн превосходила по численности всех оборонявшихся. Испытанные в боях французские гренадеры шли, невзирая на град пуль, обрушившихся на них.

Маршал Ней командовал средней колонной. Он вел ее прямо в центр, на Королевский бастион. Предчувствия Раевского подтвердились. Именно сюда французы направили свой главный удар.

Одновременно, словно по незримому сигналу, бросились все три колонны на штурм. И тут вступила в бой русская артиллерия. Из едва заметных земляных укреплений пушкари расстреливали приближающегося неприятеля с флангов, в лоб. От неожиданности левая колонна французов, шедшая вдоль Днепра, приостановилась. На правом фланге, у кладбища, также произошло замешательство. Лишь в центре, где находился сам Ней, завязался жестокий бой.

Пройдя сквозь артиллерийский заслон, пехотинцы вступили в рукопашную схватку перед бастионом. Малочисленный русский батальон, разместившийся у стен, был тотчас истреблен. Почти не останавливаясь, французы ворвались на Королевский бастион.

В штаб Раевского пришло срочное известие: неприятель занял центр позиции. Едва успев оценить ситуацию, Раевский получает еще одно донесение: на левом фланге прорвана оборона, французы заняли мост через Днепр. В самом начале сражения - и уже неудачи. «Оставляю читателю судить, - напишет в своих заметках генерал много лет спустя, - какое действие произвели во мне сии два известия, почти вместе одно с другим привезенные!»

Положение было критическим. Раевский, отдав распоряжение держаться в центре до последнего, вскочил на коня, помчался на левый фланг. И застал… все на своих местах. Оказалось, что за это время французы были отброшены.

Генерал бросился к бастиону.

А в это время обрадовавшийся успеху маршал Ней уже отдал приказ водрузить на бастионе трехцветное французское знамя.

Но вдруг громкое «ура!» прогремело рядом, и на укрепление ворвались русские пехотинцы. Одним из батальонов Орловского полка, оказавшимся рядом, командовал сам генерал Паскевич. Французы, не ожидавшие контрудара, снова ретировались.

И все-таки Бонапарт недаром говорил о маршале Нее: «Это - лев». Остановиться он уже не мог. Ведь победа была столь близка. Еще один одновременный удар справа и в центр потряс оборону смоленцев. Пехотинцы Нея штыковой атакой оттеснили орловцев к крепостному рву.

В это время Паскевич, объединив остатки Ладожского, Нижегородского и Орловского полков, повел своих солдат в решительную контратаку и вновь отбросил неприятеля.

Когда к бастиону прибыл Раевский, здесь уже все было восстановлено, словно и не было жестокой схватки.

Почти три часа длился этот бой. Обе стороны понесли тяжелые потери. Но французы не продвинулись ни на шаг.

К 9 часам утра к Смоленску прибыл сам Наполеон. Ему доложили, что русские дерутся насмерть и ни одна попытка прорвать оборону не имела успеха. Французский император не усомнился в храбрости и упорстве Нея, он лишь еще раз убедился в стойкости и храбрости противника.

В короткое время выстроив в ряд свою артиллерию, французы открыли разрушительный огонь по крепости. Обстрел длился беспрерывно несколько часов. В городе были сильные разрушения, начались пожары.

Раевский понимал, что всему гарнизону суждено погибнуть, если в ближайшие часы не прибудет подкрепление.

Но еще в самом начале обстрела кто-то из офицеров крикнул:

Ваше превосходительство, адъютант от его сиятельства князя Багратиона!

На взмыленной лошади к генералу подъехал адъютант, прорвавшийся в горящий город. Он держал в протянутой руке маленький клочок бумаги.

Раевский резким движением развернул его. Почерк князя он узнал сразу.

«Друг мой! Я не иду, я бегу, - писал Багратион. - Хотел бы иметь крылья, чтобы поскорее соединиться с тобой. Держись! Бог тебе помощник!»

То была первая весточка от командования за эти дни. Как она была нужна именно сейчас, в трудную минуту! Значит, обе армии идут сюда, к Смоленску. Значит, усилия были не напрасны. Значит, все было сделано правильно…

Об этой ночи и этом дне позже писали много. По-разному. Но сходились все в одном - налицо была явная неудача французов и поразительная стойкость русских войск.

Писали, к примеру, следующее:

Наполеон (из мемуаров, продиктованных на острове Св. Елены):

«Пятнадцатитысячному русскому отряду, случайно находившемуся в Смоленске, выпала честь защищать сей город в продолжение суток, что дало Барклаю-де-Толли время прибыть на следующий день. Если бы французская армия успела врасплох овладеть Смоленском, то она переправилась бы там через Днепр и атаковала бы в тыл русскую армию, в то время разделенную и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось» (это место мемуаров французского императора прокомментировано самим Раевским следующим образом: «Сей отряд русской армии был мой корпус, соединенный с остатками отряда Неверовского»).

«Я обязан многим генералу Раевскому, он, командуя корпусом, дрался храбро…»

(Из рапорта Александру I о сражении под Смоленском и других донесений):

«Я… отрядил с 7-м корпусом генерал-лейтенанта Раевского, приказав ему всевозможно стараться во что бы то ни стало соединиться с генерал-майором Неверовским. Раевский, удвоив марш и прошед без привалу 40 верст, соединился на рассвете 4-го числа в виду многочисленной армии, предводительствуемой самим французским императором, в 6-ти верстах от Смоленска, и хотя неприятель, узнав о следовании к Смоленску вверенной мне армии, употребил все усилия, дабы до прибытия прочих войск истребить малый отряд, защищающий Смоленск, но храбрые русские воины с помощью божиею, при всей своей от продолжительного марша усталости, отражали мужественно неприятеля…

Поистине скажу, что герои наши в деле под Смоленском оказали такую храбрость и готовность к поражению неприятеля, что едва ли были подобные примеры».

М. Ф. Орлов (из записок):

«Горсть храбрых под начальством Героя уничтожила решительное покушение целой армии Наполеона».

Денис Давыдов (из замечаний на «Некрологию генерала Н. Н. Раевского»):

«…Гибель Раевского причинила бы взятие Смоленска и немедленно после сего истребление наших армий…» Д. Давыдов отмечал громадное значение «сего великого дня, без коего не было бы ни Бородинского сражения, ни Тарутинской позиции, ни спасения России».

Н. Н. Раевский:

«…Я приписываю успех сего сражения… храбрости войск моих…

Я сражался с твердым намерением погибнуть на сем посту чести - быть может, и славы; и когда я взвешиваю, с одной стороны, важность последствий сего дела, а с другой - малость потери, мною понесенной, то ясно вижу, что успех зависел не столько от воинских моих соображений, как от слабости натисков Наполеона, который вопреки всегдашним своим правилам, видя решительный пункт, не умел им воспользоваться…

Это, могу сказать, была благополучнейшая минута всего военного моего поприща… одно из важнейших происшествий моей жизни».

К вечеру 4 августа в Смоленск вошли первые полки успевших на подмогу армий. Ночью поредевший отряд Раевского заменили корпус генерала Д. С. Дохтурова и дивизия П. П. Коновницына. Оборона продолжалась. Лишь через сутки горящий Смоленск был оставлен.

Героизм солдат, предводительствуемых Н. Н. Раевским, позволил окончательно соединиться обеим русским армиям и организованно отойти. Значение и серьезность битвы у стен древнего города очевидны. Они показали нам «истинное лицо» полководца Раевского.

Над Бородинским полем, в самом центре его, господствовала высота, называемая Курганной. Когда перед самым большим сражением Отечественной войны 1812 года русские армии занимали свои позиции, Курганная высота оказалась на стыке двух армий. Именно здесь в день Бородинской битвы развернулись события, ставшие эпицентром всего сражения.

Левое крыло русской позиции защищала 2-я армия генерала Багратиона. Правее деревни Семеновской - на правом фланге армии - расположился 7-й пехотный корпус Раевского. Чувствуя важнейшую, ключевую роль, которую может сыграть в сражении столь удобная высота, генерал решил укрепить ее особо. «Видя по положению места, что неприятель поведет атаку на фланг наш и что сия моя батарея будет ключом всей позиции, укрепил я оный Курган редутом», - писал позднее в рапорте Раевский.

На высоте были установлены 18 артиллерийских орудий. Вокруг них насыпали бруствер высотой до двух с половиной метров, прорыли ров почти двух метров глубиной, а впереди на расстоянии ста саженей нарыли мелких ловушек, так называемых «волчьих ям».

Из книги Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне автора Буровский Андрей Михайлович

Николай Николаевич Юденич (1862–1934) Родился в семье директора Землемерного училища. Его мама - двоюродная сестра знаменитого В.И. Даля, составителя «Толкового словаря русского языка». Московская интеллигентная семья. Юденич - первый военный в роду.Исключительно

Из книги Герои 1812 года автора Ковалев Константин

Николай Николаевич Раевский Простри мне длань свою, Раевский, мой герой! Денис Давыдов Русские войска ступили в Париж в марте 1814 года. Во главе гренадерского корпуса одним из первых был генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский… Он был в Смоленске щит, В

Из книги Запретные страсти великих князей автора Пазин Михаил Сергеевич

Низи Великий князь Николай Николаевич-старший «Как человек такой непомерной глупости может, тем не менее, сойти с ума?» – с иронией вопрошал великий князь Михаил Николаевич, когда узнал о помрачении рассудка у своего брата.Вот мы и закончили с линией Константиновичей –

Из книги 100 великих полководцев Второй мировой автора Лубченков Юрий Николаевич

Воронов Николай Николаевич (23.04.1899-28.02.1968) – Главный маршал артиллерии (1944)Родился Николай Николаевич Воронов в семье конторского служащего в Петербурге 23 апреля 1899 года. Первоначальное образование получил в общеобразовательной школе. В 1909 году Николай Воронов был

Из книги Полководцы Первой Мировой [Русская армия в лицах] автора Рунов Валентин Александрович

Великий князь Николай Николаевич (младший) Первым в истории России накануне Первой мировой войны Верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич. 20 июля 1914 года в Зимнем дворце, в громадном Георгиевском зале, где был помещен Российский

Из книги Фавориты правителей России автора Матюхина Юлия Алексеевна

Николай Николаевич Новосильцев (1761 – 1838) Верный сторонник и преданный фаворит Александра I, Николай Новосильцев родился в 1761 г. Как гласит семейное предание, он был сыном Марии, сестры графа А. Строганова, родившимся до ее брака с Н. Н. Новосильцевым. Поэтому, хотя Николай и

Из книги Герои 1812 года [От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича] автора Шишов Алексей Васильевич

Николай Раевский Один из самых популярных военачальников Отечественной войны 1812 года родился 14 сентября 1771 года в Санкт-Петербурге. Н.Н. Раевский происходил из дворян, будучи внучатым племянником всесильного екатерининского фаворита светлейшего князя Г.А.

Из книги Великие русские полководцы и флотоводцы. Истории о верности, о подвигах, о славе... автора Ермаков Александр И

Николай Николаевич Муравьёв (Карсский) (1794–1866) Николай Муравьёв родился 14 июля 1794 года в Санкт-Петербурге. Его родители: генерал-майор Николай Николаевич (1768–1840) и Анна Михайловна урождённая Мордвинова (1769–1809); его братья и сестра: Александр (1792–1863, декабрист,

Из книги Советские асы. Очерки о советских летчиках автора Бодрихин Николай Георгиевич

Печеный Николай Николаевич Родился 15 февраля 1919 г. в селе Белогородка Киевской губернии. Окончил 10 классов в Киеве, школу ФЗУ, работал на заводе «Ленинская кузница», занимался в аэроклубе. В 1938 г. окончил Одесскую военную авиационную школу.С августа 1942 г. ст. лейтенант

Из книги В Ставке Верховного Главнокомандующего автора Бубнов Александр Дмитриевич

Глава III. Великий князь Николай Николаевич По своим личным качествам великий князь Николай Николаевич был выдающимся человеком, а среди членов императорской фамилии представлял собою отрадное исключение.По природе своей честный, прямой и благородный, он соединял в себе

автора Дубровин Николай Федорович

Великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич В октябре 1854 г. Император Николай Павлович послал двух своих сыновей в Севастополь с тем, чтобы они разделили с войсками боевые труды и опасности.Великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич участвовали в

Из книги Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя» автора Дубровин Николай Федорович

Великий князь Николай Николаевич Родился в 1831 г.После Крымской войны был генерал-инспектором по инженерной части и кавалерии.Во время войны 1877–1878 гг. состоял главнокомандующим армией, действовавшей на европейском театре войны. Переправа через Дунай и взятие в плен

Из книги Внутренние войска. История в лицах автора Штутман Самуил Маркович

ГАВРИЛОВ Николай Николаевич (1835–10.12.1891) главный инспектор по пересылке арестантов и заведующий этапно-пересыльной частью Главного штаба (22.05.1880 - декабрь 1891 г.)генерал-майор (1878)Генштаба генерал-лейтенант (1888) Окончил Константиновский кадетский корпус. В 1855 г.

Из книги Великие химики. В 2-х т. Т. 2 автора Манолов Калоян

автора Глазырин Максим Юрьевич

Муравьёв Николай Николаевич 1849 год, весна. Генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв (1809–1881) со своей женой Екатериной Николаевной преодолевает верхом 1100 вёрст по лесам между Якутском и Охотском и оттуда на корабле «Иртыш» капитан-лейтенанта

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

Зубов Николай Николаевич Зубов Николай Николаевич (1885–1960), русский инженер, контр-адмирал.1905 год. Н. Н. Зубов участвует в русско-японской войне, в Цусимском сражении, где получает тяжёлое ранение. После войны Н. Н. Зубов трудится в Арктике и изобретает метод вычисления