Смотрите также по произведению "Идиот" Сцена венчания Настасьи Филипповны с Рогожиным (Анализ эпизода из главы 10 части четвертой романа Ф.М. Достоевского «Идиот») Сцена чтения пушкинского стихотворении (Анализ эпизода из главы 7 части второй романа Ф.М. Достоевского «Идиот») Образ князя Мышкина и проблема авторского идеала в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» Краткая характеристика произведения "Идиот" Достоевского Ф.М.

Другие материалы по творчеству Достоевскоий Ф.М. Своеобразие гуманизма Ф.М. Достоевского (по роману «Преступление и наказание») Изображение губительного воздействия ложной идеи на сознание человека (по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») Изображение внутреннего мира человека в произведении XIX века (по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») Анализ романа "Преступление и наказание" Достоевского Ф.М.

План пересказа

1. Князь Мышкин по дороге в Петербург знакомится с сыном купца Парфеном Рогожиным. Портрет Настасьи Филипповны.
2. Знакомство Мышкина с семьей Епанчиных. История Настасьи Филипповны.
3. Князь поселяется у Иволгиных и знакомится со всем семейством.
4. Приезд шумной компании с Настасьей Филипповной в дом Иволгиных.
5. Вечер в доме Тоцкого: Настасья Филипповна отказывается от брака с Ганей, узнает о любви князя, но уезжает с Рогожиным.
6. Встреча князя с Рогожиным. Рогожин покушается на его жизнь.
7. Мышкин в Павловске. Разговор о «рыцаре бедном». Приход Бурдовского. Речи Ипполита.
8. Вызывающий поступок Настасьи Филипповны по отношению к Радомскому, жениху Аделаиды Епанчиной.
9. Попытка самоубийства Ипполита.
10. Свидание князя с Аглаей, а потом с Настасьей Филипповной.
11. Князь Мышкин предстает перед родными и гостями Епанчиной, Аглая отказывается от мысли выйти за него замуж.

12. Князь поставлен перед выбором, он остается с Настасьей Филипповной.
13. В день свадьбы она уезжает с Рогожиным.
14. Мышкин узнает, что Рогожин убил Настасью Филипповну.
15. Рогожина отправляют на каторгу, князя Мышкина с помутившимся рассудком помещают в больницу.

Пересказ
Часть I

Глава 1
В конце ноября в Петербург прибывает поезд из Швейцарии. Знакомятся трое пассажиров. Один из них - князь Лев Николаевич Мышкин, «молодой человек лет двадцати шести лет, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и легонькою, востренькою... бородкой», последний из знатного дворянского рода. В детстве заболел тяжелой нервной болезнью, рано осиротел и был помещен своим благодетелем Павлищевым в швейцарский санаторий. Прожив там четыре года, возвращается на родину с неясными, но большими планами послужить ей. Второй — Парфен Рогожин, сын богатого купца, унаследовавший после смерти отца огромное состояние. Он рассказывает о себе: отец помер, ни мать, ни братец не уведомили и даже денег на дорогу не прислали; сам-то кутежами родителя раздражал, грех попутал, из Пскова чуть не без сапог едет домой, в Петербург; братец подлец, с покрова парчового на гробе родителя ночью кисти литые золотые обрезал. Хорошо, что адвокаты Парфену отписали его долю, больше миллиона. От него князь впервые слышит имя Настасьи Филипповны Барашковой, любовницы некоего богатого дворянина Троцкого, которой страстно увлечен Рогожин. «Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала», — говорит князь, рассматривая ее портрет. Третий — Лебедев - проныра-чиновник, который всегда все знает.

Глава 2
Князь со своим скромным узелком отправляется в дом дальних родственников, к генералу Епанчину. В семье генерала три дочери: старшая Александра, средняя Аделаида и младшая, общая любимица и красавица, Аглая. В передней князь на равных разговаривает с лакеем, чем наводит генерала на мысль: «князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить». И тем не менее «князь почему-то ему нравился».

Глава 3
В кабинете князя принимает генерал. Генерал Епанчин сразу отгораживается от князя: говорит, что очень занят, что между ними никаких родственных связей быть не может. Князь откровенно рассказывает о себе: он был тяжело болен, «частые припадки болезни сделали из него почти идиота (князь так и сказал идиота)». Генерал знакомит князя со своим чрезвычайно самолюбивым секретарем Ганей Иволгиным, у которого Мышкин видит портрет Настасьи Филипповны. «Это необыкновенное по своей красоте... лицо сильнее еще поразило теперь. Как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть были в этом лице, и в то же время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное: эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание... Эта ослепляющая красота бледного лица, чуть не впалых щек и горевших глаз; странная красота!»

Глава 4
Князю рассказывают некоторые подробности судьбы Настасьи Филипповны. Еще девочкой, круглой сиротой, она попала к дом к богатому господину Тоцкому. Он взял ее на воспитание, дал образование, а потом обольстил, превратил в наложницу, а после бросил. Тоцкий, стремясь освободиться от нее и вынашивая планы женитьбы на одной из дочерей Епанчиных, сватает ее за Ганю Иволгина, давая в качестве приданного семьдесят пять тысяч, которые и манят Ганю. С их помощью он мечтает выбиться в люди и в дальнейшем значительно приумножить капитал, но в то же время ему не дает покоя унизительность положения. Ему предпочтительнее брак с Аглаей Епанчиной, в которую он даже немного влюблен (хотя и тут тоже его ожидает возможность обогащения). Он ждет от нее решающего слова, ставя от этого в зависимость дальнейшие свои действия.

Главы 5, 6
Князь поражает семейство Епанчиных непосредственностью, доверчивостью, откровенностью и наивностью, настолько необычайными, что поначалу его принимают очень настороженно. Например, на вопрос, красива ли Аглая, он ответил: «Почти так же хороша, как Настасья Филипповна». Удивляет его проницательность, душевная чуткость: «От детей ничего не надо утаивать под предлогом, что они маленькие и что им рано знать. Какая грустная и несчастная мысль! ...Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет». Дети искренни, поэтому князю Мышки-ну хорошо с ними: «Я... не люблю быть со взрослыми — не люблю, потому что не умею. ...С ними мне всегда тяжело почему-то, и ужасно рад, когда могу уйти поскорее к товарищам, а товарищи мои всегда были дети...» С каждым днем к нему начинают относиться с все большей симпатией. Обнаруживается, что князь, показавшийся простаком, а кое-кому и хитрецом, весьма неглуп, а в каких-то вещах по-настоящему глубок, например, когда рассказывает о виденной им за границей смертной казни.

Глава 7
Князь становится невольным посредником между Аглаей, которая неожиданно делает его своим доверенным лицом, и Ганей, вызывая в том раздражение и злобу. Между тем князю предлагают поселиться не где-нибудь, а именно в квартире Иволгиных.

Глава 8
У Иволгиных князь, не успев занять предоставленную ему комнату, знакомится со всеми обитателями квартиры, начиная с родных Гани и заканчивая женихом его сестры, молодым ростовщиком Птицыным и господином непонятных занятий Фердыщенко. Он сближается с тринадцатилетним братом Гани Колей Иволгиным.

Внезапно появляется Настасья Филипповна. Князь открыл ей дверь, и она приняла его сначала за лакея. Она приехала пригласить Ганю и его близких к себе на вечер.

Главы 9, 10
Настасья Филипповна забавляется, выслушивая фантазии генерала Иволгина, которые только накаляют атмосферу. Вскоре появляется шумная компания с Рогожиным во главе, который выкладывает перед Настасьей Филипповной восемнадцать тысяч. Она издевается: это ее-то, Настасью Филипповну, за восемнадцать тысяч? Происходит нечто вроде торга, с ее презрительно-насмешливым участием. Рогожин же отступать не собирается, он обещает к вечеру принести сто тысяч. Для сестры и матери Гани происходящее нестерпимо оскорбительно. Сестра Гани Варвара Ардалионовна не выдерживает и называет Настасью Филипповну «бесстыжей». Разражается скандал: возмущенная сестра плюет Гане в лицо. «У Гани в глазах помутилось, и он, совсем забывшись, изо всей силы замахнулся на сестру. Удар пришелся бы непременно ей в лицо. Но вдруг другая рука остановила на лету Ганинуруку. Между ним и сестрой стоял князь». Взбешенный Ганя «со всего размаха дал князю пощечину». Князь поступает, казалось бы, странно: он сочувствует обидчику. «О, как вы будете стыдиться своего поступка!» — в этой фразе вся кротость князя. Затем он обращается к Настасье Филипповне: «А вам и не стыдно! Разве вы такая, какою теперь представляетесь!» В ответ на упрек Настасья Филипповна целует руку матери Гани и «быстро, горячо, вся вдруг вспыхнув и закрасневшись», шепчет: «Я ведь и в самом деле не такая, он угадал». Она уходит со смятением в душе: с этой минуты она полюбила князя.

Главы 11—13
Ганя приходит повиниться перед князем. Вечером князь отправляется к Настасье Филипповне. Здесь собралось «разношерстное» общество — от генерала Епанчина, тоже увлеченного героиней, до «шута» Фердыщенко.

Главы 14, 15
Настасья Филипповна задает внезапный вопрос князю, едва знакомому ей человеку, о предполагаемой свадьбе с Ганей Иволгиным: «Скажите мне, как вы думаете: выходить замуж или нет? Как скажете, так и сделаю». Все изумлены. Князь шепчет: «...ннет... не выходите», и Настасья Филипповна объявляет вопрос решенным. На протестующие реплики она отвечает: «Князь для меня то, что я в него первого, во всю мою жизнь, как в истинно преданного человека поверила. Он в меня с первого взгляда поверил, и я ему верю». Планы присутствующего здесь же Тоцкого тем самым оказываются разрушены. К полуночи появляется компания во главе с Рогожиным, который выкладывает перед Настасьей Филипповной завернутые в газету сто тысяч. Настасья Филипповна выговаривает Гане: «Да неужели ты меня в свою семью ввести хотел? Меня-то рогожинскую!.. Это он торговал меня: начал с восемнадцати тысяч, потом вот и эти сто...»

Князя больно ранит происходящее, он признается в любви Настасье Филипповне и выражает готовность взять ее, «как есть без ничего!», в жены. Она потрясена: «Чем жить-то будешь, коли уже так влюблен, что рогожинскую берешь за себя-то, за князя-то?» Он отвечает: «Я Вас честную беру, а не рогожинскую... Я ничего не знаю... и ничего не видел, но я... я сочту, что Вы мне, а не я сделаю честь. Я ничто, а Вы страдали и из такого ада чистая вышли, а это много... Я Вас, Настасья Филипповна, люблю. Я умру за Вас...» Он рассказывает, наконец, то, о чем хотел сказать весь день, но его прерывали: он получил письмо еще в Швейцарии, с известием, что ему полагается получить от умершей тетки миллионное наследство.

Глава 16
«Развязка неожиданная... я... не так ожидала, — говорит Настасья Филипповна. — Полтора миллиона, да еще князь, да еще, говорят, идиот в придачу, чего лучше? Опоздал Рогожин! Убирай свою пачку, я за князя замуж выхожу и сама богаче тебя!» Настасью Филипповну охватывает вспышка гордости, истерический приступ. Она швыряет пачку ассигнаций в камин и велит Гане руками из огня достать, а то сгорят: ведь он хотел жениться на ней из-за денег Тоцкого. Ганя из последних сил сдерживается, чтобы не броситься за вспыхнувшими деньгами, он хочет уйти, но падает без чувств. Настасья Филипповна сама выхватывает каминными щипцами пачку и оставляет деньги Гане «в награду за его муки» (потом они будут гордо возвращены им). Сама же она не хочет губить князя и решает ехать с Рогожиным.

Часть II

Глава 1
Проходит шесть месяцев. По Петербургу ходят слухи, что Настасья Филипповна несколько раз бежала от Рогожина к князю, некоторое время оставалась с ним, но потом бежала и от князя. Жизнь остальных вошла в обычное русло.

Князь ездит по России, в частности и по наследственным делам, да и просто из интереса к путешествиям по стране.

Глава 2
В июне князь приезжает из Москвы в Петербург. На вокзале князь чувствует на себе чей-то горячий взгляд, который пробуждает в нем смутные предчувствия. Он встречается с Лебедевым.

Главы 3, 4
Князь наносит визит Рогожину в его мрачном, как тюрьма, доме на Гороховой улице. Во время их разговора князь замечает садовый нож, лежащий на столе, он то и дело берет его в руки, пока Рогожин, наконец, в раздражении не отбирает его. Князь видит на стене копию картины Ханса Гольбейна, на которой изображен спаситель, только снятый с креста. Рогожин говорит, что любит смотреть на нее, князь в изумлении восклицает: «...от этой картины у иного еще вера может пропасть», и Рогожин это неожиданно подтверждает. Рогожин предлагает обменяться крестами, ведет князя к матушке для благословения, поскольку они теперь как родные братья.

Глава 5
Побродив по городу, вечером князь возвращается к себе в гостиницу. В воротах он неожиданно замечает знакомую фигуру и устремляется вслед за ней на темную узкую лестницу. Здесь он видит те же самые, что и на вокзале, сверкающие глаза Рогожина, занесенный нож. В это же мгновение с князем случается припадок эпилепсии. Рогожин убегает. Коля Иволгин перевозит князя на дачу к Лебедеву в Павловск.

Глава 6
К Лебедеву же переезжает семейство Иволгиных. В Павловске находятся также семейство Епанчиных и, по слухам, Настасья Филипповна. У князя собирается общество знакомых, в том числе и Епанчины, решившие навестить больного князя. Коля Иволгин поддразнивает Аглаю «рыцарем бедным», намекая на ее симпатию к князю и вызывая интерес матери Аглаи, Елизаветы Прокофьевны, так что дочь вынуждена объяснить, что в стихах изображен человек, способный иметь идеал и отдать за этот идеал жизнь.

Глава 7
Аглая вдохновенно читает стихотворение Пушкина. Чуть позже появляется компания молодых людей. Один из них, некий Бурдовский, утверждает, что он «сын Павлищева». Они вроде как нигилисты, но только, по словам Лебедева, «дальше пошли-с, потому что прежде всего деловые-с».

Главы 8, 9
Зачитывается пасквиль из газетки о князе. Все сконфужены, а затем от него требуют, чтобы он, как благородный и честный человек, вознаградил сына своего благодетеля. Однако Ганя Иволгин, которому князь поручил заняться этим делом, доказывает, что Бурдовский вовсе не сын Павлищева. Компания сначала в смущении отступает, но потом опять наступает на князя. Не выдержав, всех пытается усовестить Лизавета Прокофьевна, но ее успокаивают.

Глава 10

Все внимание на себя теперь обращает чахоточный Ипполит Терентьев, который начинает «ораторствовать», дабы само утвердиться. Он хочет, чтобы его пожалели и похвалили. Одновременно он стыдится своей открытости, воодушевление его сменяется яростью, особенно против князя. Потом он уезжает со своими друзьями, а Мышкин же всех внимательно выслушивает, всех жалеет и чувствует себя перед всеми виноватым. Когда все расходятся, появляется коляска с Настасьей Филипповной. Она фамильярно разговаривает с князем Евгением Павловичем Радомским, ухаживающим за Аглаей. Он делает вид, что не знает ее.

Главы 11, 12
Через три дня Лизавета Прокофьевна сама приходит к князю и допрашивает его о письме к Аглае. Затем она уводит его к себе.

Часть III

Главы 1, 2
В доме Епанчиных собралось все семейство, а также Радомский и князь Щ., жених Аделаиды. Они все отправляются на прогулку. На вокзале они видят другую компанию, в которой Настасья Филипповна. Она снова фамильярно обращается с Радомским, сообщает ему о самоубийстве его дядюшки, растратившем крупную казенную сумму. Все приходят в негодование от провокации. Офицер, приятель Радомского, замечает: «тут просто хлыст надо, иначе ничем не возьмешь с этой тварью!», в ответ на это Настасья Филипповна выхваченной у кого-то из рук тросточкой до крови рассекает ему лицо. Офицер хочет ударить Настасью Филипповну, но князь Мышкин удерживает его. Появляется Рогожин и уводит ее.

Главы 3, 4
Вечером князь получает записку от Аглаи, а позднее встречается с Рогожиным, который сообщает ему, что Настасья Филипповна пишет письма Аглае. Вернувшись к себе, князь застает там веселящуюся компанию, празднующую его день рождения.

Главы 5—7
Ипполит Терентьев читает вслух написанное им «Мое необходимое объяснение» — потрясающую по глубине исповедь почти не жившего, но много передумавшего молодого человека, обреченного болезнью на преждевременную смерть. После чтения он пытается покончить с собой, но в пистолете не оказывается пули. Над ним начинают смеяться, но князь защищает Ипполита, мучительно боявшегося показаться смешным, от нападок и насмешек.

Уже рассвело, и князь идет на свидание с Аглаей.

Глава 8
Аглая предлагает князю стать ее другом и бежать с ней. Князь чувствует, что по-настоящему любит ее. Тут они встречают Лизавету Прокофьевну, и та зовет князя к себе.

Главы 9, 10
Возвращаясь к себе, князь разговаривает с Лебедевым. Мышкин читает письма, которые Настасья Филипповна писала Аглае. Немного позднее он идет бродить по парку и оказывается у дома Епанчиных, а потом в том же парке происходит встреча князя и Настасьи Филипповны. Она встает перед ним на колени и спрашивает его, счастлив ли он с Аглаей, а затем исчезает с Рогожиным.

Часть IV

Главы 1—4
Через неделю, придя из дома Епанчиных, Варвара Ардалионовна сообщает Гане, что князь формально объявлен женихом Аглаи. Ганя показывает сестре записку от Аглаи, где она просит встретиться с ней. С генералом Иволгиным случается удар.

Главы 5—7
Некоторое время князь блаженствует от осознания того, что Аглая любит его. Однажды вечером у Епанчиных должны были состояться своего рода «смотрины» князя, были приглашены высокопоставленные гости. Аглая считает, что князь несравненно выше всех их, но она боится, что он скажет или сделает что-нибудь не так. От этого князь еще больше нервничает и боится сделать неверный жест, молчит, но потом болезненно воодушевляется, много говорит о католицизме как антихристианстве, объясняется всем в любви, разбивает драгоценную китайскую вазу и падает в очередном припадке. Присутствующим становится неловко. Аглая говорит, что никогда не считала его своим женихом.

Глава 8
На следующий день князя приходит навестить семейство Епанчиных. Потом к нему заходит Ипполит. Аглая назначает встречу Настасье Филипповне в Павловске, на которую приходит вместе с князем. Присутствует также и Рогожин. Аглая строго и неприязненно спрашивает, какое право имеет Настасья Филипповна писать ей письма и вообще вмешиваться в ее и князя личную жизнь. Оскорбленная тоном и отношением соперницы, Настасья Филипповна в гневном порыве приказывает князю остаться с ней и гонит Рогожина. Князь разрывается между двумя женщинами. Рогожин уходит. Князь осознает, что любит Настасью Филипповну любовью-жалостью и не в силах бросить ее.

Глава 9
Прошло две недели, по Павловску ходили слухи о последних событиях. Состояние князя становилось все хуже, все больше и больше погружается он в душевную смуту.

Глава 10
Назначается день свадьбы князя и Настасьи Филипповны. Вскоре умирает генерал Иволгин. Накануне свадьбы Настасья Филипповна, воодушевленная, радостно готовится к венчанию. В день свадьбы возле церкви она видит Рогожина и внезапно бросается к нему, прося увезти ее отсюда. Парфен подхватывает ее на руки, садится в экипаж и увозит. Князь отправляется за ней.

Глава 11
В Петербурге князь сразу идет к Рогожину. Открывшая дверь старушка говорит, что того нет дома, однако князю чудится, что вроде бы Рогожин смотрит на него из-за шторы. Князь отправляется на квартиру к Настасье Филипповне, ходит по ее знакомым, пытаясь что-нибудь узнать про нее. Возвращается к дому Рогожина несколько раз, но безрезультатно: того нет, никто ничего не знает. Весь день князь бродит по знойному городу, полагая, что Парфен все-таки непременно появится. Неожиданно он встречает его: Рогожин шепотом просит его следовать за ним. В доме он проводит князя в комнату. Там в алькове на кровати под белой простыней, обставленная «склянками со ждановской жидкостью», чтобы не чувствовался запах тления, лежит мертвая Настасья Филипповна. Рогожин признается, что это он ее убил. Рогожин оставляет князя провести с ним вместе ночь над трупом, а когда на следующий день в присутствии полиции открыли дверь, то «застали убийцу в полном беспамятстве и горячке. Князь сидел подле него неподвижно и тихо, каждый раз при взрывах крика или бреда больного, спешил провести дрожащею рукой по его волосам и щекам, как бы ласкал и унимал его. Но он уже ничего не понимал, о чем его спрашивали, и не узнавал вошедших людей».

Глава 12
На суде Рогожин отвел от князя все подозрения в соучастии, взяв всю вину из себя. Рогожина осуждают на пятнадцать лет каторги. Князя Мышкина снова помещают в больницу в Швейцарии. Рассудок его окончательно помутился. Аглая вышла замуж за какого-то прохвоста, якобы польского графа, и рассорилась с семьей. Аглая погружается душой в католицизм, ненавистный князю Мышкину.

­Краткое содержание Идиот, Достоевский

Знакомится Мышкин в вагоне также и с Лебедевым - сорокалетним чиновником, который прекрасно осведомлен обо всех светских событиях, происходящих в городе. Знает Лебедев и про то, что Настасья Филипповна теперь является содержанкой Тоцкого .

После приезда в Петербург Мышкин идет к Епанчину. Там князь получает довольно радушный прием. Генерал обещает устроить его в канцелярию и селит гостя в доме своей знакомой Нины Александровны Иволгиной. Женщина сдает несколько меблированных комнат. В данный момент в ее квартире занята всего одна из них, где живет Фердыщенко .

У генерала также Мышкин знакомится с Ганей Иволгиным. Молодой человек является сыном Нины Александровны, другом и служащим Епанчина.

У Гани очень непростые отношения с уже знакомой всем Настасьей Филипповной. А дело заключается в следующем.

Тоцкий - немолодой уже мужчина с солидным состоянием, некогда из сострадания взял на себя ответственность за судьбу двух дочерей своего соседа Барашкова, оставшихся сиротами. Вскоре младшая из девочек умерла, ну а старшая - Настасья, со временем расцвела и превратилась в прекрасную юную особу.

Не устояв перед красотой девушки, Тоцкий увез ее в усадьбу в Отрадном, куда регулярно наведывался. Но теперь мужчина вдруг задумал жениться на Александре Епанчиной - старшей дочери генерала. Желание его непоколебимо, но только Тоцкий не знает, как ему разорвать свою связь с Настасьей. И вот, наконец, он придумывает интересный план.

Тоцкий решает выдать девушку замуж за Ганю, предложив ей приданое в 75 тысяч рублей. Удивительно, но Настасья достаточно спокойно воспринимает это предложение и берет время на раздумье.

Но неспокойно ко всей этой ситуации относится жена генерала Епанчина. Она не хочет близко подпускать Настасью Филипповну к своей семье. Лизавета Прокофьевна видит увлеченность мужа этой молодой особой. Она знает, что на день рожденье генерал приготовил девушке шикарный подарок - дорогой жемчуг.

В такой ситуации приезд Мышкина приходится весьма кстати для Епанчина. Генерал использует гостя для того, чтобы отвлечь жену и не допустить скандала.

Непосредственность Мышкина подкупает генеральшу и ее старших дочерей - Александру и Аделаиду. Младшая же - красавица Аглая , поначалу достаточно настороженно относится к князю, подозревая, что он не так прост, как кажется.

Неожиданно для себя Мышкин становится участником еще одного треугольника в доме Епанчиных. Ганя, которого в женитьбе на Настасье Филипповне привлекает лишь материальная выгода, пишет записку Аглае. В этом послании он просит девушку сказать лишь слово, чтобы он отменил помолвку. Сам же он сделать этого не решается.

Свою злость за отказ Аглаи и возвращение ему записки Ганя вымещает на Мышкине. С тех пор он начинает с неприязнью относиться к князю и часто провоцирует скандалы.

Мышкин поселяется у Иволгиной, где знакомится со всем ее семейством и Фердыщенко. И тут происходит неожиданное событие: в гости к Гане приезжает Настасья Филипповна.

Настасья встречает Мышкина в дверях и принимает его за швейцара. Она сначала надменно и с насмешкой относится к князю, но затем с возрастающим интересом начинает приглядываться к нему.

События сгущаются, когда следом в квартире Иволгиных появляются Рогожин. Оказывается, что до Парфена дошел слух о сватовстве Гани, и герой в отчаянье решается предложить Настасье Филипповне денег за отказ от этой затеи.

Происходит некое подобие торга, который ведет сама Настасья, повышая себе цену. Такое ее поведение возмущает Варю - сестру Гани. Девушка требует вывести «бесстыжую» из их дома, за что чуть было не получает пощечину от брата. Спасает ее от этого вмешательство Мышкина, который принимает удар на себя.

Стерпев обиду, князь лишь говорит Гане, что тот будет стыдиться своего поступка. Настасье же Филипповне он адресует следующую фразу: «Разве вы такая, какою теперь представлялись?»

Князь один способен разглядеть в этой порочной женщине ее подлинную душевную чистоту и увидеть, как на самом деле она страдает от своего позора. Это открывает сердце Настасьи Филипповны для любви к нему.

Сам Мышкин тоже давно уже влюблен в красавицу. Вечером он приходит в шикарную петербургскую квартиру Барашковой. Здесь собралось очень разномастное общество.

Во время праздника Настасья Филипповна вдруг при всех громко спрашивает Мышкина, стоит ли ей принять предложение Гани. Князь дает отрицательный ответ, и девушка решает, что так тому и быть.

Вскоре в квартире Настасьи появляется Рогожин. Молодой человек принес девушке обещанные сто тысяч. Скандал разгорается с новой силой. Но тут неожиданно для всех Мышкин делает предложение Настасье и признается ей в любви. Кроме того, он сообщает, что вовсе не так беден, как все думают, и имеет солидное наследство.

Но Настасья Филипповна, убежденная в своей порочности, все равно уезжает с Рогожиным. Перед уходом она демонстративно бросает сверток с деньгами в огонь и предлагает продажному Гане достать их голыми руками.

Ганя, пытаясь продемонстрировать чудеса самообладания, встает и пытается выйти из комнаты, но падает в обморок. Тогда Настасья Филипповна сама достает деньги щипцами и велит отдать их Гане, когда тот очнется.

Часть вторая

Прошло два дня с того странного инцидента у Настасьи Филипповны. Князь Мышкин поспешно выехал в Москву для получения наследства. По городу о нем распространяются различные слухи. Главным из них является слух о том, что Настасья встречается с Рогожиным, но регулярно сбегает от него к Мышкину, а затем возвращалась обратно.

Становится также известно, что Ганя пытался передать обугленную пачку денег Настасье Филипповне через Льва Николаевича. Явился он к князю в ту же ночь в настроении враждебном, но затем просидел у него два часа, проплакал, а расстались они почти друзьями.

Сам Мышкин возвращается в Петербург лишь через полгода один. На вокзале он чувствует на себе чей-то недобрый взгляд. Князь останавливается в дешевой гостинице, а затем наносит визит Рогожину.

У Мышкина и Рогожина случается дружеский разговор об их отношениях с Настасьей. Парфен уверен, что девушка любит князя, но не идет за него замуж, так как боится погубить его судьбу.

После этой беседы молодые люди расстаются, словно родные братья, обменявшись нательными крестиками. Уже у порога Рогожин обнимает Мышкина и произносит: «Так бери же ее, коли судьба! Твоя! Уступаю!..»

После долгих блужданий по Петербургу князь, наконец, возвращается к себе в гостиницу, но в воротах неожиданно замечает знакомый силуэт. Затем, поднимаясь по лестнице, он видит те же сверкающие глаза, которые следили за ним на вокзале, - глаза Рогожина. Парфен заносит над Мышкиным нож, но в это мгновение с князем случается припадок, спасающий ему жизнь.

Вскоре после этого случая Лев Николаевич уезжает на дачу Лебедева в Павловске. В этом городе также проводит свои дни и семейство Епанчиных. Аглая проявляет заметную симпатию к Мышкину.

Однажды на даче появляются четыре новых гостя. Один из них - Антип Бурдовский, объявляет себя родным сыном Павлищева и просит у князя денег. Но выясняется, что он просто аферист.

В компании этих молодых людей также присутствует Ипполит Терентьев . Это худой семнадцатилетний юноша, который смертельно болен чахоткой. Он отчаянно привлекает к себе внимание, вмешиваясь в любой разговор, совершает несколько яростных нападок на Мышкина. Но князь, как обычно, всех жалеет и всем хочет помочь.

Часть третья

Семейство Епанчиных в сопровождении князя Мышкина, Евгения Павловича Радомского и князя Щ. - жениха Аделаиды выходит на прогулку. Радомский ухаживает за Аглаей.

Недалеко от вокзала они случайно встречают Настасью Филипповну. Девушка ведет себя вызывающе и оскорбляет Радомского. Дело доходит до скандала, и Настасья тростью рассекает лицо офицера, вступившегося за честь друга. Офицер собирается ударить девушку, но за нее заступается Мышкин. Подоспевший Рогожин уводит Настасью.

В день рождения Льва Николаевича у князя собираются гости. На празднике присутствует и Рогожин. Мышкин прощает тому покушение на свою жизнь и не держит на молодого человека зла.

В разгар вечера всех поражает Ипполит, который читает собственное сочинение «Моё необходимое объяснение». После прочтения юноша пытается застрелиться, но оказывается, что пистолет не заряжен.

Аглая передает князю записку, в которой приглашает его на свидание в саду. Утром во время встречи девушка показывает Мышкину письма Настасьи Филипповны, где та склоняет ее к замужеству со Львом Николаевичем. Князь чувствует искреннюю любовь к Аглае.

Позже в этом же саду Мышкин встречается с Настасьей Филипповной. Девушка встает перед ним на колени, спрашивая, счастлив ли он с Аглаей, а затем вновь уезжает с Рогожиным.

Часть четвертая

Через неделю после свидания с Аглаей Лев Николаевич формально объявляется ее женихом. Происходят смотрины князя. В этот день к Епанчиным приезжают высокопоставленные гости.

Желание произвести хорошее впечатление заставляет Мышкина сильно нервничать. В итоге речи его на вечере странны, он по своей неловкости разбивает китайскую вазу, а позже падает в эпилептическом припадке.

Аглая приглашает Настасью Филипповну встретиться с ней и Мышкиным, чтобы поговорить начистоту о вмешательстве девушки в их с князем личную жизнь. Во время беседы присутствует также Рогожин.

Гордый тон Аглаи оскорбляет Настасью, и та стремится своим поведением доказать, что ей достаточно лишь поманить Мышкина, и он останется с ней. Свои угрозы она выполняет, прогоняя Рогожина.

Мышкин разрывается между двумя девушками, каждую из которых он любит по-своему. Когда убегает оскорбленная Аглая, он бросается вслед за ней, но затем ему на руки падает Настасья, и тогда князь принимается утешать уже ее.

Роман Льва Николаевича и Настасьи Филипповны возобновляется, готовится их свадьба. В день свадьбы Настасья вдруг видит стоящего в толпе Рогожина. Она бросается к нему, и Парфен увозит девушку.

Поиски возлюбленной Мышкин начинает лишь на следующий день. Он едет в Петербург в дом Рогожина, но не найдя его там, начинает просто бродить по городу в надежде встретить молодого человека случайно. Так и происходит.

Рогожин приводит Льва Николаевича в свою квартиру, где на кровати лежит убитая Парфеном Настасья. Оба молодых человека проводят бессонную ночь на полу у тела девушки.

Утром перед очевидцами предстает следующая картина. Убийца находится в «полном беспамятстве и горячке», а Мышкин, уже ничего не понимая и никого не узнавая, машинально утешает его.

Заключение

Над Рогожиным состоялся суд, и молодому человеку было назначено пятнадцать лет каторги. Своими показаниями Парфен снял все подозрения с Мышкина.

Льва Николаевича вновь помещают в швейцарскую клинику, но надежды на излечение нет. Мышкин навсегда останется идиотом.

Через две недели после смерти Настасьи Филипповны умирает Ипполит. Аглая выходит замуж за польского графа-эмигранта - человека с «темною и двусмысленною историей».

Действие романа происходит в Петербурге и Павловске конца 1867 - начала 1868 г.

Князь Лев Николаевич Мышкин приезжает в Петербург из Швейцарии. Ему двадцать шесть лет, он последний из знатного дворянского рода, рано осиротел, в детстве заболел тяжёлой нервной болезнью и был помещён своим опекуном и благодетелем Павлищевым в швейцарский санаторий. Там он прожил четыре года и теперь возвращается в Россию с неясными, но большими планами послужить ей. В поезде князь знакомится с Парфеном Рогожиным , сыном богатого купца, унаследовавшим после его смерти огромное состояние. От него князь впервые слышит имя Настасьи Филипповны Барашковой, любовницы некоего богатого аристократа Тоцкого, которой страстно увлечен Рогожин.

По приезду князь со своим скромным узелком отправляется в дом генерала Епанчина , дальним родственником жены которого, Елизаветы Прокофьевны, является. В семье Епанчиных три дочери - старшая Александра, средняя Аделаида и младшая, общая любимица и красавица Аглая. Князь поражает всех непосредственностью, доверчивостью, откровенностью и наивностью, настолько необычайными, что поначалу его принимают очень настороженно, однако с все большим любопытством и симпатией. Обнаруживается, что князь, показавшийся простаком, а кое-кому и хитрецом, весьма неглуп, а в каких-то вещах по-настоящему глубок, например, когда рассказывает о виденной им за границей смертной казни. Здесь же князь знакомится и с чрезвычайно самолюбивым секретарём генерала Ганей Иволгиным, у которого видит портрет Настасьи Филипповны. Её лицо ослепительной красоты, гордое, полное презрения и затаенного страдания, поражает его до глубины души.

Узнает князь и некоторые подробности: обольститель Настасьи Филипповны Тоцкий , стремясь освободиться от нее и вынашивая планы жениться на одной из дочерей Епанчиных, сватает её за Ганю Иволгина, давая в качестве приданого семьдесят пять тысяч. Ганю манят деньги. С их помощью он мечтает выбиться в люди и в дальнейшем значительно приумножить капитал, но в то же время ему не дает покоя унизительность положения. Он бы предпочёл брак с Аглаей Епанчиной, в которую, может быть, даже немного влюблён (хотя и тут тоже его ожидает возможность обогащения). Он ждет от нее решающего слова, ставя от этого в зависимость дальнейшие свои действия. Князь становится невольным посредником между Аглаей, которая неожиданно делает его своим доверенным лицом, и Ганей, вызывая в том раздражение и злобу.

Между тем князю предлагают поселиться не где-нибудь, а именно в квартире Иволгиных . Не успевает князь занять предоставленную ему комнату и перезнакомиться со всеми обитателями квартиры, начиная с родных Гани и кончая женихом его сестры молодым ростовщиком Птицыным и господином непонятных занятий Фердыщенко, как происходят два неожиданных события. В доме внезапно появляется не кто иной, как Настасья Филипповна, приехавшая пригласить Ганю и его близких к себе на вечер. Она забавляется, выслушивая фантазии генерала Иволгина, которые только накаляют атмосферу. Вскоре появляется шумная компания с Рогожиным во главе, который выкладывает перед Настасьей Филипповной восемнадцать тысяч. Происходит нечто вроде торга, как бы с её насмешливо-презрительным участием: это её то, Настасью Филипповну, за восемнадцать тысяч? Рогожин же отступать не собирается: нет, не восемнадцать - сорок. Нет, не сорок - сто тысяч!..

Для сестры и матери Гани происходящее нестерпимо оскорбительно: Настасья Филипповна - продажная женщина, которую нельзя пускать в приличный дом. Для Гани же она - надежда на обогащение. Разражается скандал: возмущенная сестра Гани Варвара Ардалионовна плюет ему в лицо, тот собирается ударить её, но за нее неожиданно вступается князь и получает пощечину от взбешенного Гани. "О, как вы будете стыдиться своего поступка!" - в этой фразе весь князь Мышкин, вся его бесподобная кротость. Даже в эту минуту он сострадает другому, пусть даже и обидчику. Следующее его слово, обращённое к Настасье Филипповне: "Разве вы такая, какою теперь представлялись", станет ключом к душе гордой женщины, глубоко страдающей от своего позора и полюбившей князя за признание её чистоты.

Покоренный красотой Настасьи Филипповны, князь приходит к ней вечером. Здесь собралось разношерстное общество, начиная с генерала Епанчина, тоже увлеченного героиней, до шута Фердыщенко. На внезапный вопрос Настасьи Филипповны, выходить ли ей за Ганю, он отвечает отрицательно и тем самым разрушает планы присутствующего здесь же Тоцкого. В половине двенадцатого раздается удар колокольчика и появляется прежняя компания во главе с Рогожиным, который выкладывает перед своей избранницей завернутые в газету сто тысяч.

И снова в центре оказывается князь, которого больно ранит происходящее, он признается в любви к Настасье Филипповне и выражает готовность взять её, "честную", а не "рогожинскую", в жены. Тут же внезапно выясняется, что князь получил от умершей тетки довольно солидное наследство. Однако решение принято - Настасья Филипповна едет с Рогожиным, а роковой сверток со ста тысячами бросает в горящий камин и предлагает Гане достать их оттуда. Ганя из последних сил удерживается, чтобы не броситься за вспыхнувшими деньгами, он хочет уйти, но падает без чувств. Настасья Филипповна сама выхватывает каминными щипцами пачку и оставляет деньги Гане в награду за его муки (потом они будут гордо возвращены им).

Проходит шесть месяцев. Князь, поездив по России, в частности и по наследственным делам, и просто из интереса к стране, приезжает из Москвы в Петербург. За это время, по слухам, Настасья Филипповна несколько раз бежала, чуть ли не из-под венца, от Рогожина к князю, некоторое время оставалась с ним, но потом бежала и от князя.

На вокзале князь чувствует на себе чей-то огненный взгляд, который томит его смутным предчувствием. Князь наносит визит Рогожину в его грязно-зеленом мрачном, как тюрьма, доме на Гороховой улице, во время их разговора князю не дает покоя садовый нож, лежащий на столе, он то и дело берет его в руки, пока Рогожин наконец в раздражении не отбирает его у него (потом этим ножом будет убита Настасья Филипповна). В доме Рогожина князь видит на стене копию картины Ханса Гольбейна , на которой изображен Спаситель, только что снятый с креста. Рогожин говорит, что любит смотреть на нее, князь в изумлении вскрикивает, что "...от этой картины у иного ещё вера может пропасть", и Рогожин это неожиданно подтверждает. Они обмениваются крестами, Парфен ведет князя к матушке для благословения, поскольку они теперь, как родные братья.

Возвращаясь к себе в гостиницу, князь в воротах неожиданно замечает знакомую фигуру и устремляется вслед за ней на темную узкую лестницу. Здесь он видит те же самые, что и на вокзале, сверкающие глаза Рогожина, занесенный нож. В это же мгновение с князем случается припадок эпилепсии. Рогожин убегает.

Через три дня после припадка князь переезжает на дачу Лебедева в Павловск, где находится также семейство Епанчиных и, по слухам, Настасья Филипповна. В тот же вечер у него собирается большое общество знакомых, в том числе и Епанчины, решившие навестить больного князя. Коля Иволгин, брат Гани, поддразнивает Аглаю "рыцарем бедным", явно намекая на её симпатию к князю и вызывая болезненный интерес матери Аглаи Елизаветы Прокофьевны, так что дочь вынуждена объяснить, что в стихах изображен человек, способный иметь идеал и, поверив в него, отдать за этот идеал жизнь, а затем вдохновенно читает и само стихотворение Пушкина.

Чуть позже появляется компания молодых людей во главе с неким молодым человеком Бурдовским, якобы "сыном Павлищева". Они вроде как нигилисты, но только, по словам Лебедева, "дальше пошли-с, потому что прежде всего деловые-с". Зачитывается пасквиль из газетки о князе, а затем от него требуют, чтобы он как благородный и честный человек вознаградил сына своего благодетеля. Однако Ганя Иволгин, которому князь поручил заняться этим делом, доказывает, что Бурдовский вовсе не сын Павлищева. Компания в смущении отступает, в центре внимания остается лишь один из них - чахоточный Ипполит Терентьев, который, самоутверждаясь, начинает "ораторствовать".Он хочет, чтобы его пожалели и похвалили, но ему и стыдно своей открытости, воодушевление его сменяется яростью, особенно против князя. Мышкин же всех внимательно выслушивает, всех жалеет и чувствует себя перед всеми виноватым.

Ещё через несколько дней князь посещает Епанчиных, затем все семейство Епанчиных вместе с князем Евгением Павловичем Радомским, ухаживающим за Аглаей, и князем Щ., женихом Аделаиды, отправляются на прогулку. На вокзале неподалеку от них появляется другая компания, среди которой Настасья Филипповна. Она фамильярно обращается к Радомскому, сообщая тому о самоубийстве его дядюшки, растратившего крупную казенную сумму. Все возмущены провокацией. Офицер, приятель Радомского, в негодовании замечает, что "тут просто хлыст надо, иначе ничем не возьмешь с этой тварью!", в ответ на его оскорбление Настасья Филипповна выхваченной у кого-то из рук тросточкой до крови рассекает его лицо. Офицер собирается ударить Настасью Филипповну, но князь Мышкин удерживает его.

На праздновании дня рождения князя Ипполит Терентьев читает написанное им "Мое необходимое объяснение" - потрясающую по глубине исповедь почти не жившего, но много передумавшего молодого человека, обреченного болезнью на преждевременную смерть. После чтения он совершает попытку самоубийства, но в пистолете не оказывается капсюля. Князь защищает Ипполита, мучительно боящегося показаться смешным, от нападок и насмешек.

Утром на свидании в парке Аглая предлагает князю стать её другом. Князь чувствует, чтопо-настоящему любит её. Чуть позже в том же парке происходит встреча князя и Настасьи Филипповны, которая встает перед ним на колени и спрашивает его, счастлив ли он с Аглаей, а затем исчезает с Рогожиным. Известно, что она пишет письма Аглае, где уговаривает её выйти за князя замуж.

Через неделю князь формально объявлен женихом Аглаи. К Епанчиным приглашены высокопоставленные гости на своего рода "смотрины" князя. Хотя Аглая считает, что князь несравненно выше всех них, герой именно из-за её пристрастности и нетерпимости боится сделать неверный жест, молчит, но потом болезненно воодушевляется, много говорит о католицизме как антихристианстве, объясняется всем в любви, разбивает драгоценную китайскую вазу и падает в очередном припадке, произведя на присутствующих болезненное и неловкое впечатление.

Аглая назначает встречу Настасье Филипповне в Павловске, на которую приходит вместе с князем. Кроме них присутствует только Рогожин. "Гордая барышня" строго и неприязненно спрашивает, какое право имеет Настасья Филипповна писать ей письма и вообще вмешиваться в её и князя личную жизнь. Оскорбленная тоном и отношением соперницы, Настасья Филипповна в порыве мщения призывает князя остаться с ней и гонит Рогожина. Князь разрывается между двумя женщинами. Он любит Аглаю, но он любит и Настасью Филипповну - любовью-жалостью. Он называет её помешанной, но не в силах бросить её. Состояние князя все хуже, все больше и больше погружается он в душевную смуту.

Намечается свадьба князя и Настасьи Филипповны. Событие это обрастает разного рода слухами, но Настасья Филипповна как будто радостно готовится к нему, выписывая наряды и пребывая то в воодушевлении, то в беспричинной грусти. В день свадьбы, по пути к церкви, она внезапно бросается к стоящему в толпе Рогожину, который подхватывает её на руки, садится в экипаж и увозит её.

На следующее утро после её побега князь приезжает в Петербург и сразу отправляется к Рогожину. Того нет дома, однако князю чудится, что вроде бы Рогожин смотрит на него из-за шторы. Князь ходит по знакомым Настасьи Филипповны, пытаясь что-нибудь разузнать про неё, несколько раз возвращается к дому Рогожина, но безрезультатно: того нет, никто ничего не знает. Весь день князь бродит по знойному городу, полагая, что Парфен все-таки непременно появится. Так и случается: на улице его встречает Рогожин и шепотом просит следовать за ним. В доме он приводит князя в комнату, где в алькове на кровати под белой простыней, обставленная склянками со ждановской жидкостью, чтобы не чувствовался запах тления, лежит мертвая Настасья Филипповна.

Князь и Рогожин вместе проводят бессонную ночь над трупом, а когда на следующий день в присутствии полиции открывают дверь, то находят мечущегося в бреду Рогожина и успокаивающего его князя, который уже ничего не понимает и никого не узнает. События полностью разрушают психику Мышкина и окончательно превращают его в идиота .

В конце 1867 года молодой барин Мышкин Лев Николаевич переезжает из Швейцарии в Петербург. Молодой человек двадцати шести лет - последний из богатого дворянского сословия. Из-за сложного нервного заболевания, перенесенного в детские годы князь несколько лет жил в швейцарском санатории. В поездке Лев знакомится с Рогожиным - богатым купеческим сыном. Парфен рассказывает князю о своей возлюбленной - Настасьи Филипповны Барашковой, которая находится на содержании у Тоцкого.

Приезжает Лев Николаевич к дальним родственникам - Епанчиным. В семействе Епанчиных три дочки - Аглая, Аделаида и Александра. Мышкин удивляет всех своей открытостью, наивностью и детской непосредственностью. В это же время юноша общается с генеральским помощником Ганей Иволгиным. У секретаря князь впервые замечает портрет юной Настасьи Филипповны, - необыкновенно красивой и гордой женщины.

Князю Мышкину становятся известны некоторые детали: Тоцкий намеревается избавиться от Барашковой и выдать ее замуж за Иволгина, а сам собирается жениться на молодой дочери генерала Епанчина. За Настасью Тоцкий готов дать в приданное семьдесят пять тысяч. Секретарь Иволгин страстно мечтает обогатиться любой ценой, хотя хотел бы взять в жены другую состоятельную даму - генеральскую младшую дочку Аглаю. Лев Николаевич становится близким другом Аглаи и выступает посредником между ней и Ганей.

Молодой князь переезжает жить в усадьбу к Иволгиным. Мышкин не успевает раззнакомиться со всеми домочадцами и расположиться в предоставленном ему помещении, - происходят два интересных события. Квартиру Иволгиных посещает с визитом Настасья Филипповна и приглашает Ганю и его любимых родственников к себе в гости. Женщина шутит и смеется, выслушивает забавные истории Иволгина. Затем наведывается Рогожин и его шумная большая компания. Парфен кидает перед Барашковой восемнадцать тысяч. Далее герои начинают "торговаться", в итоге цена за Настасью поднимается до ста тысяч.

Для родственниц Гани происходящее событие крайне оскорбительно. Барашкова - распутная дама, которой совсем не место в таком приличном обществе. Скандал не заставляет себя ждать: сестра Варвара плюет в глаза Гани, тот замахивается, но ударить не успевает. За женщину заступается Лев Николаевич, получая удар по щеке от разъяренного Иволгина. Затем князь молвит Настасье: «Разве вы такая, какою теперь представлялись».. Эта фраза надолго запомнится Барашковой, которая очень страдала и переживала по поводу своего непростого положения в обществе.

Тем же теплым вечером Мышкин посещает усадьбу Настасьи Филипповны. Полно гостей, от Тоцкого, генерала Епанчина до вечно смеющегося Фердыщенко. Неожиданно героиня советуется с новым гостем и спрашивает, стоит ли ей выходить замуж за Иволгина. Лев Николаевич отвечает, что нет. В двенадцатом часу ночи заявляется Парфен со своими приятелями-друзьями и достает перед Настасьей сто тысяч, упакованные в газету.

Князь очень переживает по поводу происходящего и признается в своих чувствах Барашковой, предлагая ей обвенчаться. Вдруг становится известным, что Мышкин имеет богатое наследство, доставшиеся ему от родственницы. Но героиня решает уйти с Рогожиным. Она выхватывает деньги и швыряет в камин, предлагая Гане забрать их. Иволгин падает без чувств, а Настасья сама вытаскивает пылающие деньги и отдает Гане в знак некой компенсации за его "страдания".

Минуло полгода. Попутешествовав по стране, Мышкин возвращается в Санкт-Петербург. В светских кругах ходят странные слухи, что Барашкова не раз спешно убегала от Рогожина к Льву Николаевичу, жила с ним, но впоследствии уходила и от молодого князя.

На вокзальной площади Мышкину кажется, что за ним пристально следит кто-то. Лев приходит в гости к Рогожину. Во время сего разговора князь играет с садовым ножом, пока хозяин дома раздраженно не забирает его из рук гостя. Речь знакомых заходит о вере и висящей копии картины, на которой нарисован Спаситель. Собеседники меняются крестами, Рогожин отводит Льва к своей матушке, чтобы просить благословения, ибо теперь они как братья.

Идя в гостевой дом, Мышкин видит знакомую большую фигуру и направляется следом. Сверкающий взгляд Рогожина, как на вокзале, занесенный нож... Князь падает в припадке эпилепсии. Парфен скрывается во тьме.

Спустя несколько дней Лев Николаевич приезжает на лебедевскую дачу, где отдыхают Епанчины, и как говорят, Настасья. У заболевшего князя собирается очень много народа в гостях. Мышкин каждого внимательно слушает, жалеет почему-то и чувствует себя виноватым перед всеми собравшимися.

Вскоре князь наведывается к Епанчиным, с женихами дочерей генерала отправляется на прогулку. По пути они встречают Настасью Филипповну в компании друзей. Девушка бестактно говорит князю Радомскому о его покойном родственнике, который потратил государственные деньги.

Присутствующие негодуют от этой выходки. Друг Радомского оскорбляет Барашкову, в ответ на это она в кровь рассекает его голову, выхватив у стоящих рядом трость. Разгневанный юноша хочет ударить хлыстом Настасью, но князь не дает это сделать.

Через три дня в парке Мышкин встречается с Аглаей. Она просит стать ее близким другом, молодой человек понимает, что влюблен. Далее в том же сквере князь видится с Барашковой. Стоя на коленях, девушка интересуется, насколько счастлив он с генеральской дочерью. Позже Настасья Филипповна пишет длинные письма избраннице князя, уговаривая обвенчаться с ним.

Епанчины объявляют Мышкина женихом младшей дочки. У генерала собираются богатые и знатные гости, чтобы познакомиться с будущим членом семьи. Князь старается всем понравиться, чтобы не огорчить невесту, ведет интересную беседу, но в итоге падает в припадке эпилепсии.

Аглая вместе с женихом встречается с Барашковой и Рогожиным. Между дамами возникает неприятный разговор, в ходе которого Епанчина просит больше не лезть в ее жизнь и жизнь будущего супруга, перестать писать письма непонятного содержания. Раздраженная таким отношением Настасья взывает к Мышкину и предлагает быть с ней, Рогожина же гонит прочь. Герой не знает, как поступить, ведь искренне любит обеих женщин. Отказаться от Настасьи Филипповны не может, душевное состояние юноши становится все хуже..

Вскоре должна состояться свадьба молодого барина и Настасьи Филипповны. Эта весть разносится по всей окрестности, обрастая различными сплетнями и догадками. В день венчания Барашкова неожиданно выбегает к Парфену, стоящему среди других людей. Рогожин берет девушку на руки, запрыгивает в стоящую рядом карету и быстро уезжает.

Следующим днем Лев наведывается к Рогожину, но дома его не застает. В конце дня на улице Парфен окликает Мышкина и ведет домой. В комнате он указывает на кровать, где лежит мертвое тело Настасьи, уставленное банками со ждановской смесью, чтобы нельзя было ощутить запах разложения.

Лев Николаевич вместе с Рогожиным всю ночь проводят над мертвой. Когда полиция следующим днем открывает дверь, то перед ней предстает бегающий в бреду Парфен и Мышкин, пытающийся его успокоить. Князь уже перестает узнавать людей и теряет рассудок, так как произошедшее сильно травмирует его психику.

Роман в четырех частях

Часть первая

I

В конце ноября, в оттепель, часов в девять утра, поезд Петербургско-Варшавской железной дороги на всех парах подходил к Петербургу. Было так сыро и туманно, что насилу рассвело; в десяти шагах, вправо и влево от дороги, трудно было разглядеть хоть что-нибудь из окон вагона. Из пассажиров были и возвращавшиеся из-за границы; но более были наполнены отделения для третьего класса, и всё людом мелким и деловым, не из очень далека. Все, как водится, устали, у всех отяжелели за ночь глаза, все назяблись, все лица были бледно-желтые, под цвет тумана. В одном из вагонов третьего класса, с рассвета, очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира — оба люди молодые, оба почти налегке, оба не щегольски одетые, оба с довольно замечательными физиономиями и оба пожелавшие, наконец, войти друг с другом в разговор. Если б они оба знали один про другого, чем они особенно в эту минуту замечательны, то, конечно, подивились бы, что случай так странно посадил их друг против друга в третьеклассном вагоне петербургско-варшавского поезда. Один из них был небольшого роста, лет двадцати семи, курчавый и почти черноволосый, с серыми маленькими, но огненными глазами. Нос его был широк и сплюснут, лицо скулистое; тонкие губы беспрерывно складывались в какую-то наглую, насмешливую и даже злую улыбку; но лоб его был высок и хорошо сформирован и скрашивал неблагородно развитую нижнюю часть лица. Особенно приметна была в этом лице его мертвая бледность, придававшая всей физиономии молодого человека изможденный вид, несмотря на довольно крепкое сложение, и вместе с тем что-то страстное, до страдания, не гармонировавшее с нахальною и грубою улыбкой и с резким, самодовольным его взглядом. Он был тепло одет, в широкий мерлушечий черный крытый тулуп, и за ночь не зяб, тогда как сосед его принужден был вынести на своей издрогшей спине всю сладость сырой ноябрьской русской ночи, к которой, очевидно, был не приготовлен. На нем был довольно широкий и толстый плащ без рукавов и с огромным капюшоном, точь-в-точь как употребляют часто дорожные, по зимам, где-нибудь далеко за границей, в Швейцарии или, например, в Северной Италии, не рассчитывая, конечно, при этом и на такие концы по дороге, как от Эйдткунена до Петербурга. Но что годилось и вполне удовлетворяло в Италии, то оказалось не совсем пригодным в России. Обладатель плаща с капюшоном был молодой человек, тоже лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой. Глаза его были большие, голубые и пристальные; во взгляде их было что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь. Лицо молодого человека было, впрочем, приятное, тонкое и сухое, но бесцветное, а теперь даже досиня иззябшее. В руках его болтался тощий узелок из старого, полинялого фуляра, заключавший, кажется, всё его дорожное достояние. На ногах его были толстоподошвенные башмаки с штиблетами, — всё не по-русски. Черноволосый сосед в крытом тулупе всё это разглядел, частию от нечего делать, и наконец спросил с тою неделикатною усмешкой, в которой так бесцеремонно и небрежно выражается иногда людское удовольствие при неудачах ближнего: — Зябко? И повел плечами. — Очень, — ответил сосед с чрезвычайною готовностью, — и, заметьте, это еще оттепель. Что ж, если бы мороз? Я даже не думал, что у нас так холодно. Отвык. — Из-за границы, что ль? — Да, из Швейцарии. — Фью! Эк ведь вас!.. Черноволосый присвистнул и захохотал. Завязался разговор. Готовность белокурого молодого человека в швейцарском плаще отвечать на все вопросы своего черномазого соседа была удивительная и без всякого подозрения совершенной небрежности, неуместности и праздности иных вопросов. Отвечая, он объявил, между прочим, что действительно долго не был в России, с лишком четыре года, что отправлен был за границу по болезни, по какой-то странной нервной болезни, вроде падучей или виттовой пляски, каких-то дрожаний и судорог. Слушая его, черномазый несколько раз усмехался; особенно засмеялся он, когда на вопрос: «Что же, вылечили?» — белокурый отвечал, что «нет, не вылечили». — Хе! Денег что, должно быть, даром переплатили, а мы-то им здесь верим, — язвительно заметил черномазый. — Истинная правда! — ввязался в разговор один сидевший рядом и дурно одетый господин, нечто вроде закорузлого в подьячестве чиновника, лет сорока, сильного сложения, с красным носом и угреватым лицом, — истинная правда-с, только все русские силы даром к себе переводят! — О, как вы в моем случае ошибаетесь, — подхватил швейцарский пациент тихим и примиряющим голосом, — конечно, я спорить не могу, потому что всего не знаю, но мой доктор мне из своих последних еще на дорогу сюда дал да два почти года там на свой счет содержал. — Что ж, некому платить, что ли, было? — спросил черномазый. — Да, господин Павлищев, который меня там содержал, два года назад помер; я писал потом сюда генеральше Епанчиной, моей дальней родственнице, но ответа не получил. Так с тем и приехал. — Куда же приехали-то? — То есть где остановлюсь?.. Да не знаю еще, право... так... — Не решились еще? И оба слушателя снова захохотали. — И небось в этом узелке вся ваша суть заключается? — спросил черномазый. — Об заклад готов биться, что так, — подхватил с чрезвычайно довольным видом красноносый чиновник, — и что дальнейшей поклажи в багажных вагонах не имеется, хотя бедность и не порок, чего опять-таки нельзя не заметить. Оказалось, что и это было так: белокурый молодой человек тотчас же и с необыкновенною поспешностью в этом признался. — Узелок ваш все-таки имеет некоторое значение, — продолжал чиновник, когда нахохотались досыта (замечательно, что и сам обладатель узелка начал наконец смеяться, глядя на них, что увеличило их веселость), — и хотя можно побиться, что в нем не заключается золотых заграничных свертков с наполеондорами и фридрихсдорами, ниже с голландскими арапчиками, о чем можно еще заключить хотя бы только по штиблетам, облекающим иностранные башмаки ваши, но... если к вашему узелку прибавить в придачу такую будто бы родственницу, как, примерно, генеральша Епанчина, то и узелок примет некоторое иное значение, разумеется в том только случае, если генеральша Епанчина вам действительно родственница и вы не ошибаетесь, по рассеянности... что очень и очень свойственно человеку, ну хоть... от излишка воображения. — О, вы угадали опять, — подхватил белокурый молодой человек, — ведь действительно почти ошибаюсь, то есть почти что не родственница; до того даже, что я, право, нисколько и не удивился тогда, что мне туда не ответили. Я так и ждал. — Даром деньги на франкировку письма истратили. Гм... по крайней мере простодушны и искренны, а сие похвально! Гм... генерала же Епанчина знаем-с, собственно, потому, что человек общеизвестный; да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал, тоже знавали-с, если только это был Николай Андреевич Павлищев, потому что их два двоюродные брата. Другой доселе в Крыму, а Николай Андреевич, покойник, был человек почтенный, и при связях, и четыре тысячи душ в свое время имели-с... — Точно так, его звали Николай Андреевич Павлищев, — и, ответив, молодой человек пристально и пытливо оглядел господина всезнайку. Эти господа всезнайки встречаются иногда, даже довольно часто, в известном общественном слое. Они всё знают, вся беспокойная пытливость их ума и способности устремляются неудержимо в одну сторону, конечно за отсутствием более важных жизненных интересов и взглядов, как сказал бы современный мыслитель. Под словом «всё знают» нужно разуметь, впрочем, область довольно ограниченную: где служит такой-то, с кем он знаком, сколько у него состояния, где был губернатором, на ком женат, сколько взял за женой, кто ему двоюродным братом приходится, кто троюродным и т. д., и т. д., и всё в этом роде. Большею частию эти всезнайки ходят с ободранными локтями и получают по семнадцати рублей в месяц жалованья. Люди, о которых они знают всю подноготную, конечно, не придумали бы, какие интересы руководствуют ими, а между тем многие из них этим знанием, равняющимся целой науке, положительно утешены, достигают самоуважения и даже высшего духовного довольства. Да и наука соблазнительная. Я видал ученых, литераторов, поэтов, политических деятелей, обретавших и обретших в этой же науке свои высшие примирения и цели, даже положительно только этим сделавших карьеру. В продолжение всего этого разговора черномазый молодой человек зевал, смотрел без цели в окно и с нетерпением ждал конца путешествия. Он был как-то рассеян, что-то очень рассеян, чуть ли не встревожен, даже становился как-то странен: иной раз слушал и не слушал, глядел и не глядел, смеялся и подчас сам не знал и не понимал, чему смеялся. — А позвольте, с кем имею честь... — обратился вдруг угреватый господин к белокурому молодому человеку с узелком. — Князь Лев Николаевич Мышкин, — отвечал тот с полною и немедленною готовностью. — Князь Мышкин? Лев Николаевич? Не знаю-с. Так что даже и не слыхивал-с, — отвечал в раздумье чиновник, — то есть я не об имени, имя историческое, в Карамзина «Истории» найти можно и должно, я об лице-с, да и князей Мышкиных уж что-то нигде не встречается, даже и слух затих-с. — О, еще бы! — тотчас же ответил князь, — князей Мышкиных теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я последний. А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали. Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже последняя в своем роде... — Хе-хе-хе! Последняя в своем роде! Хе-хе! Как это вы оборотили, — захихикал чиновник. Усмехнулся тоже и черномазый. Белокурый несколько удивился, что ему удалось сказать, довольно, впрочем, плохой, каламбур. — А представьте, я совсем не думая сказал, — пояснил он наконец в удивлении. — Да уж понятно-с, понятно-с, — весело поддакнул чиновник. — А что вы, князь, и наукам там обучались, у профессора-то? — спросил вдруг черномазый. — Да... учился... — А я вот ничему никогда не обучался. — Да ведь и я так, кой-чему только, — прибавил князь, чуть не в извинение. — Меня по болезни не находили возможным систематически учить. — Рогожиных знаете? — быстро спросил черномазый. — Нет, не знаю, совсем. Я ведь в России очень мало кого знаю. Это вы-то Рогожин? — Да, я, Рогожин, Парфен. — Парфен? Да уж это не тех ли самых Рогожиных... — начал было с усиленною важностью чиновник. — Да, тех, тех самых, — быстро и с невежливым нетерпением перебил его черномазый, который вовсе, впрочем, и не обращался ни разу к угреватому чиновнику, а с самого начала говорил только одному князю. — Да... как же это? — удивился до столбняка и чуть не выпучил глаза чиновник, у которого всё лицо тотчас же стало складываться во что-то благоговейное, и подобострастное, даже испуганное, — это того самого Семена Парфеновича Рогожина, потомственного почетного гражданина, что с месяц назад тому помре и два с половиной миллиона капиталу оставил? — А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат, подлец, ни мать ни денег, ни уведомления — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал. — А теперь миллиончик с лишком разом получить приходится, и это по крайней мере, о господи! — всплеснул руками чиновник. — Ну чего ему, скажите, пожалуйста! — раздражительно и злобно кивнул на него опять Рогожин, — ведь я тебе ни копейки не дам, хоть ты тут вверх ногами предо мной ходи. — И буду, и буду ходить. — Вишь! Да ведь не дам, не дам, хошь целую неделю пляши! — И не давай! Так мне и надо; не давай! А я буду плясать. Жену, детей малых брошу, а пред тобой буду плясать. Польсти, польсти! — Тьфу тебя! — сплюнул черномазый. — Пять недель назад я вот, как и вы, — обратился он к князю, — с одним узелком от родителя во Псков убег, к тетке; да в горячке там и слег, а он без меня и помре. Кондрашка пришиб. Вечная память покойнику, а чуть меня тогда до смерти не убил! Верите ли, князь, вот ей-богу! Не убеги я тогда, как раз бы убил. — Вы его чем-нибудь рассердили? — отозвался князь с некоторым особенным любопытством рассматривая миллионера в тулупе. Но хотя и могло быть нечто достопримечательное собственно в миллионе и в получении наследства, князя удивило и заинтересовало и еще что-то другое; да и Рогожин сам почему-то особенно охотно взял князя в свои собеседники, хотя в собеседничестве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно; как-то более от рассеянности, чем от простосердечия; от тревоги, от волнения, чтобы только глядеть на кого-нибудь и о чем-нибудь языком колотить. Казалось, что он до сих пор в горячке, и уж по крайней мере в лихорадке. Что же касается до чиновника, так тот так и повис над Рогожиным, дыхнуть не смел, ловил и взвешивал каждое слово, точно бриллианта искал. — Рассердился-то он рассердился, да, может, и стоило, — отвечал Рогожин, — но меня пуще всего брат доехал. Про матушку нечего сказать, женщина старая, Четьи-Минеи читает, со старухами сидит, и что Сенька-брат порешит, так тому и быть. А он что же мне знать-то в свое время не дал? Понимаем-с! Оно правда, я тогда без памяти был. Тоже, говорят, телеграмма была пущена. Да телеграмма-то к тетке и приди. А она там тридцатый год вдовствует и всё с юродивыми сидит с утра до ночи. Монашенка не монашенка, а еще пуще того. Телеграммы-то она испужалась да, не распечатывая, в часть и представила, так она там и залегла до сих пор. Только Конев, Василий Васильич, выручил, всё отписал. С покрова парчового на гробе родителя, ночью, брат кисти литые, золотые, обрезал: «Они, дескать, эвона каких денег стоят». Да ведь он за это одно в Сибирь пойти может, если я захочу, потому оно есть святотатство. Эй ты, пугало гороховое! — обратился он к чиновнику. — Как по закону: святотатство? — Святотатство! Святотатство! — тотчас же поддакнул чиновник. — За это в Сибирь? — В Сибирь, в Сибирь! Тотчас в Сибирь! — Они всё думают, что я еще болен, — продолжал Рогожин князю, — а я, ни слова не говоря, потихоньку, еще больной, сел в вагон да и еду: отворяй ворота, братец Семен Семеныч! Он родителю покойному на меня наговаривал, я знаю. А что я действительно чрез Настасью Филипповну тогда родителя раздражил, так это правда. Тут уж я один. Попутал грех. — Чрез Настасью Филипповну? — подобострастно промолвил чиновник, как бы что-то соображая. — Да ведь не знаешь! — крикнул на него в нетерпении Рогожин. — Ан и знаю! — победоносно отвечал чиновник. — Эвона! Да мало ль Настасий Филипповн! И какая ты наглая, я тебе скажу, тварь! Ну, вот так и знал, что какая-нибудь вот этакая тварь так тотчас же и повиснет! — продолжал он князю. — Ан, может, и знаю-с! — тормошился чиновник. — Лебедев знает! Вы, ваша светлость, меня укорять изволите, а что коли я докажу? Ан та самая Настасья Филипповна и есть, чрез которую ваш родитель вам внушить пожелал калиновым посохом, а Настасья Филипповна есть Барашкова, так сказать даже знатная барыня, и тоже в своем роде княжна, а знается с некоим Тоцким, с Афанасием Ивановичем, с одним исключительно, помещиком и раскапиталистом, членом компаний и обществ, и большую дружбу на этот счет с генералом Епанчиным ведущие... — Эге, да ты вот что! — действительно удивился наконец Рогожин. — Тьфу, черт, да ведь он и впрямь знает. — Всё знает! Лебедев всё знает! Я, ваша светлость, и с Лихачевым Алексашкой два месяца ездил, и тоже после смерти родителя, и все, то есть все углы и проулки знаю, и без Лебедева, дошло до того, что ни шагу. Ныне он в долговом отделении присутствует, а тогда и Арманс, и Коралию, и княгиню Пацкую, и Настасью Филипповну имел случай узнать, да и много чего имел случай узнать. — Настасью Филипповну? А разве она с Лихачевым... — злобно посмотрел на него Рогожин, даже губы его побледнели и задрожали. — Н-ничего! Н-н-ничего! Как есть ничего! — спохватился и заторопился поскорее чиновник, — н-никакими то есть деньгами Лихачев доехать не мог! Нет, это не то что Арманс. Тут один Тоцкий. Да вечером в Большом али во Французском театре в своей собственной ложе сидит. Офицеры там мало ли что промеж себя говорят, а и те ничего не могут доказать: «вот, дескать, это есть та самая Настасья Филипповна», да и только; а насчет дальнейшего — ничего! Потому что и нет ничего. — Это вот всё так и есть, — мрачно и насупившись подтвердил Рогожин, — тоже мне и Залёжев тогда говорил. Я тогда, князь, в третьегодняшней отцовской бекеше через Невский перебегал, а она из магазина выходит, в карету садится. Так меня тут и прожгло. Встречаю Залёжева, тот не мне чета, ходит как приказчик от парикмахера, и лорнет в глазу, а мы у родителя в смазных сапогах да на постных щах отличались. Это, говорит, не тебе чета, это, говорит, княгиня, а зовут ее Настасьей Филипповной, фамилией Барашкова, и живет с Тоцким, а Тоцкий от нее как отвязаться теперь не знает, потому совсем то есть лет достиг настоящих, пятидесяти пяти, и жениться на первейшей раскрасавице во всем Петербурге хочет. Тут он мне и внушил, что сегодня же можешь Настасью Филипповну в Большом театре видеть, в балете, в ложе своей, в бенуаре, будет сидеть. У нас, у родителя, попробуй-ка в балет сходить, — одна расправа, убьет! Я, однако же, на час втихомолку сбегал и Настасью Филипповну опять видел; всю ту ночь не спал. Наутро покойник дает мне два пятипроцентные билета, по пяти тысяч каждый, сходи, дескать, да продай, да семь тысяч пятьсот к Андреевым на контору снеси, уплати, а остальную сдачу с десяти тысяч, не заходя никуда, мне представь; буду тебя дожидаться. Билеты-то я продал, деньги взял, а к Андреевым в контору не заходил, а пошел, никуда не глядя, в английский магазин да на все пару подвесок и выбрал, по одному бриллиантику в каждой, этак почти как по ореху будут, четыреста рублей должен остался, имя сказал, поверили. С подвесками я к Залёжеву: так и так, идем, брат, к Настасье Филипповне. Отправились. Что у меня тогда под ногами, что предо мною, что по бокам — ничего я этого не знаю и не помню. Прямо к ней в залу вошли, сама вышла к нам. Я то есть тогда не сказался, что это я самый и есть; а «от Парфена, дескать, Рогожина, — говорит Залёжев, — вам в память встречи вчерашнего дня; соблаговолите принять». Раскрыла, взглянула, усмехнулась: «Благодарите, говорит, вашего друга господина Рогожина за его любезное внимание», — откланялась и ушла. Ну, вот зачем я тут не помер тогда же! Да если и пошел, так потому, что думал: «Всё равно, живой не вернусь!» А обиднее всего мне то показалось, что этот бестия Залёжев всё на себя присвоил. Я и ростом мал, и одет как холуй, и стою, молчу, на нее глаза пялю, потому стыдно, а он по всей моде, в помаде и завитой, румяный, галстух клетчатый, — так и рассыпается, так и расшаркивается, и уж наверно она его тут вместо меня приняла! «Ну, говорю, как мы вышли, ты у меня теперь тут не смей и подумать, понимаешь!» Смеется: «А вот как-то ты теперь Семену Парфенычу отчет отдавать будешь?» Я, правда, хотел было тогда же в воду, домой не заходя, да думаю: «Ведь уж всё равно», — и как окаянный воротился домой. — Эх! Ух! — кривился чиновник, и даже дрожь его пробирала, — а ведь покойник не то что за десять тысяч, а за десять целковых на тот свет сживывал, — кивнул он князю. Князь с любопытством рассматривал Рогожина; казалось, тот был еще бледнее в эту минуту. — «Сживывал»! — переговорил Рогожин. — Ты что знаешь? Тотчас, — продолжал он князю, — про всё узнал, да и Залёжев каждому встречному пошел болтать. Взял меня родитель, и наверху запер, и целый час поучал. «Это я только, говорит, предуготовляю тебя, а вот я с тобой еще на ночь попрощаться зайду». Что ж ты думаешь? Поехал седой к Настасье Филипповне, земно ей кланялся, умолял и плакал; вынесла она ему наконец коробку, шваркнула: «Вот, говорит, тебе, старая борода, твои серьги, а они мне теперь в десять раз дороже ценой, коли из-под такой грозы их Парфен добывал. Кланяйся, говорит, и благодари Парфена Семеныча». Ну, а я этой порой, по матушкину благословению, у Сережки Протушина двадцать рублей достал да во Псков по машине и отправился, да приехал-то в лихорадке; меня там святцами зачитывать старухи принялись, а я пьян сижу, да пошел потом по кабакам на последние, да в бесчувствии всю ночь на улице и провалялся, ан к утру горячка, а тем временем за ночь еще собаки обгрызли. Насилу очнулся. — Ну-с, ну-с, теперь запоет у нас Настасья Филипповна! — потирая руки, хихикал чиновник, — теперь, сударь, что подвески! Теперь мы такие подвески вознаградим... — А то, что если ты хоть раз про Настасью Филипповну какое слово молвишь, то, вот тебе бог, тебя высеку, даром что ты с Лихачевым ездил, — вскрикнул Рогожин, крепко схватив его за руку. — А коли высечешь, значит, и не отвергнешь! Секи! Высек, и тем самым запечатлел... А вот и приехали! Действительно, въезжали в воксал. Хотя Рогожин и говорил, что он уехал тихонько, но его уже поджидали несколько человек. Они кричали и махали ему шапками. — Ишь, и Залёжев тут! — пробормотал Рогожин, смотря на них с торжествующею и даже как бы злобною улыбкой, и вдруг оборотился к князю. — Князь, неизвестно мне, за что я тебя полюбил. Может, оттого, что в этакую минуту встретил, да вот ведь и его встретил (он указал на Лебедева), а ведь не полюбил же его. Приходи ко мне, князь. Мы эти штиблетишки-то с тебя поснимаем, одену тебя в кунью шубу в первейшую, фрак тебе сошью первейший, жилетку белую али какую хошь, денег полны карманы набью, и... поедем к Настасье Филипповне! Придешь али нет? — Внимайте, князь Лев Николаевич! — внушительно и торжественно подхватил Лебедев. — Ой, не упускайте! Ой, не упускайте!.. Князь Мышкин привстал, вежливо протянул Рогожину руку и любезно сказал ему: — С величайшим удовольствием приду и очень вас благодарю за то, что вы меня полюбили. Даже, может быть, сегодня же приду, если успею. Потому, я вам скажу откровенно, вы мне сами очень понравились, и особенно когда про подвески бриллиантовые рассказывали. Даже и прежде подвесок понравились, хотя у вас и сумрачное лицо. Благодарю вас тоже за обещанные мне платья и за шубу, потому мне действительно платье и шуба скоро понадобятся. Денег же у меня в настоящую минуту почти ни копейки нет. — Деньги будут, к вечеру будут, приходи! — Будут, будут, — подхватил чиновник, — к вечеру, до зари еще, будут! — А до женского пола вы, князь, охотник большой? Сказывайте раньше! — Я, н-н-нет! Я ведь... Вы, может быть, не знаете, я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю. — Ну коли так, — воскликнул Рогожин, — совсем ты, князь, выходишь юродивый, и таких, как ты, бог любит! — И таких господь бог любит, — подхватил чиновник. — А ты ступай за мной, строка, — сказал Рогожин Лебедеву, и все вышли из вагона. Лебедев кончил тем, что достиг своего. Скоро шумная ватага удалилась по направлению к Вознесенскому проспекту. Князю надо было повернуть к Литейной. Было сыро и мокро; князь расспросил прохожих, — до конца предстоявшего ему пути выходило версты три, и он решился взять извозчика.