Сочинение
Мария Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года, в семье интеллигентов, преданных науке и искусству. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского университета, известный филолог и искусствовед, стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств.
Мать происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была талантливой пианисткой. Умерла она в молодом возрасте в 1906 году, воспитание троих детей (Марины, Анастасии и их сводного брата Андрея) легло на плечи ответственного и беззаветно их любившего отца.
Жили Цветаевы в своем уютном московском особняке; лето проводили в Подмосковье (в городе Таруса), иногда совершали заграничные поездки. Юность Марины Цветаевой была проникнута особой духовной атмосферой: романтикой, сентиментальностью. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Марина Цветаева краткая биография. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.)
В шестнадцать лет Цветаева осуществила самостоятельную поездку в Париж, где прослушала в Сорбонне курс старофранцузской литературы. Во время обучения в московских частных гимназиях она ставила превыше всего не столько усвоение обязательных предметов, сколько расширение своих социокультурных интересов.
Писать стихи Марина Цветаева начала уже в шестилетнем возрасте, причем на трех языках: русском, французском и немецком. В восемнадцать лет она выпустила свой первый сборник под названием «Вечерний альбом» (1910), в который вошли произведения, написанные за ученической партой. Стихи были ограничены узкосемейными впечатлениями, но это абсолютно не помешало Цветаевой обрести первую известность. Читателей привлекал взрослый слог стихотворной речи, о юном возрасте автора никто не догадывался. Первыми рецензентами поэта стали Валерий Брюсов и Максимилиан Волошин, которые весьма решительно приветствовали вышедшую книгу.
В период с 1912 по 1913 год вышли еще два сборника: «Волшебный фонарь» и «Из двух книг», изданные при участии друга юности Цветаевой Сергея Эфрона, за которого она вышла замуж в 1912 году. Эти сборники послужили бесспорной заявкой на поэтическую зрелость: критиков поражал тон твердой уверенности Цветаевой в своих творческих силах, в своем дальнейшем успехе.
Анализируя ранние стихотворения Цветаевой можно с уверенностью сказать, что для нее не существовало объектов для подражания, эталонов – всех высот автор достигла за счет своей неповторимой индивидуальности.
Ко всему она относилась по-особенному: по-своему восприняла и Великий Октябрь. Не понимая его, Марина Ивановна не увидела в нем могучей силы, меняющей все личное и общественное в человеке. Её одолевали противоречия. Лишь много позднее, уже в эмиграции, полностью изменила свое мнение по отношению к Революции – она осуждала себя.
Четыре с лишним года (1917-1922) Цветаева жила почти в полном отчуждении от литературной среды, в кругу близких друзей, понимавших её стихи. В этот период она не входила ни в одну из многочисленных поэтических группировок и чрезвычайно редко выступала с чтением своих стихов. Несмотря на это, после её нескольких публичных выступлений, Государственное издательство выпустило две книги: «Версты» и поэму-сказку «Царь-девица». Стихи её по достоинству были оценены в печати.
В мае 1922 года ей было разрешено вместе с дочерью выехать к мужу, в Прагу, оказавшемуся в рядах белой эмиграции. В ноябре 1925 года семья переехала в Париж.
В эмиграции Цветаева писала много и вдохновенно, но всё её творчество перешло уже в иную, трагедийную тональность. Стихи её постепенно переставали печатать. Правда, в первую пору пребывания за рубежом ей удалось издать несколько сборников: «Разлука», «Психея», «Ремесло», - а через шесть лет и последнюю прижизненную книгу – «После России», включившую стихи 1922-1925 годов.
Поэзия не покидала Марину Цветаеву, которая пребывала в состоянии обременяющей тоски по покинутой родине; она неразлучно жила с ней в полном тяжких лишений житейском быту.
В 1939 году Цветаева, после семнадцати лет бедственного пребывания за рубежом, получив советское гражданство, вернулась с сыном на родную землю. Первое время она живет в Москве, занимается переводами, готовит новую книгу стихов.
Но время приближало пору страшных военных испытаний, выпавших на долю советского народа. В июле 1941 года Марина Цветаева вместе с сыном и тысячами других эвакуированных из столицы женщин и детей покидает Москву и попадает в лесное Прикамье, сначала в Чистополь, потом – в Елабугу. Здесь, под гнетом личных несчастий, в одиночестве, в состоянии глубочайшей депрессии, она заканчивает жизнь самоубийством. Это произошло 31 августа 1941 года.
Так трагически завершается жизненный путь поэта, всей судьбой утвердившего неизбежную связь большого таланта с судьбой Родины.
В общей истории отечественной поэзии имя Марины Цветаевой всегда будет занимать особое место. Поэт предельной правды чувства, Цветаева со всей своей непросто сложившейся судьбой, со всей яркостью самобытного дарования по праву вошла в русскую поэзию первой половины XX века.
Марина Ивановна Цветаева – гениальная поэтесса, смелый критик, автор многочисленных биографий великих современников, ее произведения входят в сокровищницу русской литературы XX века.
Марина Цветаева стала символом эпохи уходящего романтизма, на смену которому приходила прагматичная революционная проза. Жизнь и творчество Марины Цветаевой были полны трагизма, чувственности, а ее смерть оставила неизгладимый след в сердцах почитателей цветаевского таланта.
Детство и юность поэтессы
Информация о том, кто такая Марина Цветаева, ее биография, интересные факты о ней – все это довольно подробно изложено в интернет-энциклопедии Википедия, поэтому давайте попробуем взглянуть на поэтессу немного иначе – например, глазами ее современников.
Родилась Цветаева Марина Ивановна 26 сентября, когда праздновался день святого Иоанна Богослова, в 1892 году. Детство малышки размеренно текло в уютном московском особняке под присмотром любящей матери – талантливой, виртуозной пианистки Марии Мейн. Отец девочки, Иван Владимирович, был филологом и довольно известным искусствоведом, преподавал на одном из факультетов Московского университета, а в 1911 году основал Музей изящных искусств.
Игра на пианино давалась будущей поэтессе несколько хуже: по ее воспоминаниям, девочка не чувствовала в себе тяги к музицированию. Вскоре мама Цветаевой заболела чахоткой и, несмотря на все попытки вылечиться, умерла.
Оставшийся с четырьмя детьми отец Цветаевой пытался дать им достойное образование, однако не желал посвящать отпрыскам все свое время. Сестры поэтессы и ее брат вели достаточно самостоятельную жизнь, рано стали интересоваться политикой и противоположным полом.
Марина Цветаева сосредоточилась на изучении искусства, отечественной и зарубежной литературы, прослушала на одном из факультетов Сорбонны курс лекций по старофранцузской литературе, однако завершить образование не смогла. Благодаря матери Марина Цветаева прекрасное владела иностранными языками, это позволило ей зарабатывать достаточные средства и не бедствовать.
Начало творческого пути
Биография Марины Цветаевой полна перипетий, ее краткое счастье всегда сменялось длительными невзгодами. Все это повлияло на творчество поэтессы, придало некий романтический трагизм ее стихам и прозе. Первые пробы пера состоялись весной 1910 года, когда юная Марина Цветаева на собственные средства издала свой первый стихотворный сборник «Вечерний альбом». В него вошли школьные сочинения поэтессы, каждая страница этой книги была пропитана любовью и надеждой, и несмотря на юный возраст автора, труд оказался весьма достойным.
Второй сборник вышел спустя пару лет и заслужил весьма лестные отзывы именитых писателей, таких как Гумилев, Брюсов, Волошин. Цветаева активно участвует в разных литературных кружках, делает первые попытки писать в качестве литературного и поэтического критика, и первая ее работа на этой ниве посвящается творчеству Брюсова. Революция и последовавшая за ней гражданская война тяжелым грузом ложатся на плечи Цветаевой, которая была не в силах смириться с «красно-белой трещиной», разделившей тогда великую страну на две части.
Сестра Марины Цветаевой приглашает ее провести лето 1916 года в Александрове, насладиться спокойствием и уютом семейного очага. Это время проходит для Цветаевой плодотворно: поэтесса пишет несколько циклов стихов и публикует их с успехом. Анна Ахматова, которой Цветаева посвящает одно из стихотворений, на литературной встрече в Петербурге говорит, что восхищается ее стихами, и пожимает руку на прощанье. Современники отмечают, что это была встреча двух великих поэтов, двух вселенных, одна из которых была безмерна, а другая – гармонична.
- Драматическое произведение «Тезей», полное тоски по несбывшимся надеждам (1926 год).
- Поэмы «Маяковскому», «С моря», «Новогоднее» (с 1928 по 1930 год).
- Прозаические произведения: печальный «Дом у старого Пимена», восхитительная «Мать и музыка», сдержанный «Мой вечер» (с 1934 по 1938 год).
Личная жизнь поэтессы
Личная жизнь Марины Цветаевой, по воспоминаниям ее сестры, была яркой и полной событий, а о ее романах судачила вся творческая богема. Если говорить кратко, то поэтесса была весьма ветреной особой, однако брак, заключенный в 1912 году с Сергеем Эфроном, стал для нее настоящим союзом на всю жизнь.
Однако счастливое супружество длилось недолго, скоро брак оказался на грани распада, и виной тому была София Парнок – юная, но весьма талантливая переводчица и литератор. Вспыхнувший бурный роман Марины длился два года, эта история заставила ее мужа сильно переживать, однако Эфрон смог ее простить и принять. Цветаева же отзывалась об этом периоде своей жизни как о катастрофе, говорила о странностях и превратностях любви к мужчинам и женщинам. Позднее поэтесса напишет стихи о любви, посвященные Парнок, которые наполнят ее книги особым романтизмом.
Вернувшись к мужу, Марина Ивановна Цветаева в 1917 году родила вторую дочку, которую назвала Ириной. Этот период был, пожалуй, самым тяжелым, Эфрон выступает ярым противником красных и примыкает к белой армии, оставив жену с двумя дочерьми на руках.
В конце весны 1922 года она вместе с маленькой дочкой перебирается к мужу, который в тот момент учился в Пражском университете. Об этом периоде своей жизни Цветаева отзывалась как о метаниях «между гробом и люлькой», их семейная жизнь с Эфроном была полна нужды и безысходности. Муж случайно узнает о ее романе с Константином Родзевичем, и это заставляет его страдать от ревности, однако жена вскоре разрывает отношения с любовником. Через пару лет на свет появляется сын Марины Цветаевой, который дает ей надежду на счастье.
Через год семейство перебирается в Париж, а материальное положение ухудшается до предела. Цветаева зарабатывает писательством сущие копейки, а старшая дочь выбивается из сил, вышивая шляпки. Эфрон тяжело заболел и работать не мог, на Цветаеву все это оказывает гнетущее давление, она перестает уделять себе внимание и резко стареет. От безысходности семья принимает решение вернуться на родину, надеясь на лояльное отношение новой власти.
Родина. Смерть
После смерти мужа любовь в душе поэтессы умирает, унося с собой все то, что делало ее счастливой. Через несколько месяцев после начала войны Цветаеву вместе с сыном отправляют в эвакуацию в тыл, она едва успевает попрощаться со своим единственным другом Пастернаком, именно он принесет ей веревку для перевязки вещей, которая в дальнейшем сыграет роковую роль. Шутя, Борис говорит Марине: «Эта веревка настолько крепкая, хоть сам вешайся».
Марина отправилась в тыл с сыном на пароходе, плывшим по реке Каме. Состояние поэтессы было ужасным, она потеряла смысл жизни, даже сын не согревал ее сердце. Проведя немного времени в эвакуации в Елабуге, поэтесса повесилась на той самой веревке, что принес Борис Пастернак. Ее друзья и поклонники задавались вопросом: почему Цветаева так поступила, в чем были причины самоубийства? Ответ был скрыт в ее предсмертных записках к сыну, друзьям, ведь Цветаева между строк намекнула, что не могла больше жить без любимых людей и стихов.
Дети Марины Цветаевой не оставили потомков. Сын погиб в боях и похоронен на кладбище города Браслава в Белоруссии. Ее старшая дочь прожила довольно долго и умерла в преклонном возрасте бездетной. К сожалению, признание пришло к Цветаевой только после трагической гибели. Автор: Наталья Иванова
В истории русской поэзии XX в. Марина Цветаева занимает высокое и своеобразное место. Ее поэтическая личность сформировалась в уникальной, насыщенной новаторскими художественными исканиями атмосфере Серебряного века. Вместе со своими современниками - Ахматовой, Мандельштамом, Пастернаком, Маяковским - Цветаева заметно раздвинула и границы, и сами возможности поэтической речи. Миру и человеку она предъявляла максималистские нравственные требования, и потому интонация ее стихов императивна, категорична и повелительна. По ее выражению, в «этом мире мер» она никогда не знала «меры». Внешне, по стиху, по слову Цветаева кажется ни на кого не похожей, но на самом деле ее поэзия органично продолжила романтическую литературную традицию, которая, если иметь в виду масштаб, на ней и замкнулась: по сути, Цветаева оказалась в нашей литературе последним великим трагическим романтиком.
Детские годы.
Родилась Марина Ивановна Цветаева в Москве 26 сентября 1892 г. с субботы на воскресенье, в полночь, на Иоанна Богослова, в самом сердце города, в небольшом, по Трехпрудному переулку, уютном доме, напоминавшем городскую усадьбу фамусовских времен. Она всегда придавала смысловое и едва ли не пророческое значение таким биографическим деталям, где чувствуется порубежность, граница, надлом: «с субботы на воскресенье», «полночь», «на Иоанна Богослова...». В пору ее рождения, на излете осени и в преддверии зимы, жарко плодоносит рябина - упомянутая в разных стихах, она станет как бы символом цветаевской судьбы, горькой, надломленной, обреченно пылающей высоким багряным костром:
Жаркою кистью Рябина зажглась. Падали листья.
Жаркою кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
(«Красною кистью...»)
Рябину можно по праву внести в поэтическую геральдику Цветаевой.
Отец Цветаевой был выходцем из бедного сельского священства; благодаря незаурядному таланту и «двужильному» (по выражению дочери) трудолюбию он стал профессором-искусствоведом, выдающимся знатоком античности. Неслучайно у Цветаевой много мифологических образов и реминисценций - она, возможно, была последним в России поэтом, для которого античная мифология оказалась необходимой и привычной духовной атмосферой. Впоследствии она написала пьесы «Федра», «Тезей», а дочь свою назвала Ариадной. На фасаде теперешнего Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве можно видеть мемориальную доску с именем Ивана Владимировича Цветаева - он был основателем этого знаменитого просветительного учреждения. Мать, Мария Александровна Мейн, происходившая из обрусевшей польско-немецкой семьи, была одаренной пианисткой, реализовавшей, правда, свой талант лишь в домашнем кругу; ее игрой восхищался Антон Рубинштейн. Музыкальное начало оказалось исключительно сильным в цветаевском творчестве. Марина Цветаева воспринимала мир прежде всего на слух, стремясь найти для уловленного ею звука по возможности тождественную словесно-смысловую форму. К такому же типу поэтов принадлежал, как известно, и Блок, умевший извлекать из звукового хаоса музыку и гармонию. В отличие от Блока, преодолевавшего «хаос» волевым усилием, Цветаева оказалась, скорее, эоловой арфой: воздух эпохи касался ее струн как бы помимо видимой воли «исполнителя». Музыкальность Цветаевой ни в коей мере не означает, как можно было бы подумать, мелодичности или напевности, это - музыка XX b.: резкая, порывистая, дисгармоничная. Стихотворную строку она, повинуясь музыкальным ударам и толчкам, порою рвет на отдельные слова и даже слоги, и здесь она чуть не вступает на «лесенку» Маяковского, к которому, кстати, всегда, особенно в более поздние годы, ощущала близость. И. Бродский, имея в виду цветаевскую музыкальность, говорил в одной из своих статей о «фортепианном» характере ее произведений. Сама же она предпочитала вспоминать - в той же связи - виолончель, так как ценила в этом инструменте внутренний тембр и теплоту человеческого голоса. Однако в крупных своих вещах, например в «фольклорных» поэмах («Царь-Девица» и др.), приближалась по полифонизму и звуковому шквалу к органу.
Отчасти по этой причине, т. е. из-за своеобразной (атональной) музыкальности, стихи Цветаевой бывают нелегки для восприятия, они требуют не только душевного, эмоционального, интеллектуального (как и у родственного ей Б. Пастернака), но и физического напряжения. Недаром Цветаева мечтала об особом для себя идеальном читателе - исполнителе и виртуозе.
Первые публикации. Поэтическое своеобразие Цветаевой сложилось хотя и быстро, но не сразу. Однако все же и в первых ее книжках («Вечерний альбом», 1910, и «Волшебный фонарь», 1912), составленных из почти полудетских стихов, привлекает полнейшая, непринужденная, ничем не «зажатая» искренность. Уже в них, что первым отметил прочитавший «Вечерний альбом» Максимилиан Волошин, она была полностью самой собою. Быть самой собою, ни у кого ничего не заимствовать, не подражать - такою Цветаева вышла из детства и такою осталась навсегда. О «Вечернем альбоме» одобрительно отозвался и Николай Гумилев.
После «Вечернего альбома» и «Волшебного фонаря» Цветаева создала много стихов и едва ли не полностью сформировалась как художник. За два-три года после первых наивных книг она прошла большой и плодотворный путь. Она отбросила искусы книжного, полутеатрального романтизма, перепробовала различные маски, разные голоса и темы, успела побывать в образах цыганки, грешницы, куртизанки и даже участницы разбойничьей вольницы - все эти примерки разных ролей и ярких судеб оставили в ее творчестве целую россыпь прекрасных по своей темпераментности и словесной яркости стихов. Была задумана и даже составлена книга «Юношеские стихи», но по разным причинам она не вышла.
Таким образом, Цветаеву все эти годы, когда она создавала подлинные шедевры, фактически никто не знал - кроме внимательных друзей-поэтов. Первые сборники остались пылиться на складах и в магазинах. Ho вера в призвание оказалась непоколебимой:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт...
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Настанет свой черед.
Теперь этим пророческим стихотворением обычно открываются все цветаевские сборники. А было оно написано в 1913 г.- в Коктебеле (Крым) у Максимилиана Волошина. В те же молодые годы появились из-под ее пера: «Как правая и левая рука...», «Идешь, на меня похожий...», «Какой-нибудь предок мой был - скрипач...», «Откуда такая нежность?..» и многие другие, без которых сейчас уже невозможно себе представить русскую поэзию. А между тем Цветаева оставалась поэтом, почти никому не ведомым, тем более широкому читателю - ни до революции, ни в революцию, ни после, когда оказалась в эмиграции; на родине ее стали публиковать почти через двадцать лет после смерти. Воспитанная на античности, она называла трагедию безвестности, преследовавшую ее всю жизнь, «роком» и - внешне - не сопротивлялась, но внутренне всегда оставалась убежденной, что «черед» ее стихам придет, и потому писать не переставала. Все, знавшие близко Цветаеву, вспоминали, что каждое утро она шла - в любых условиях, в болезни, в отчаянии, в нищете - к письменному столу, подобно тому как рабочий идет к своему станку. Вот откуда ее стихи:
Так будь же благословен -
Лбом, локтем, узлом колен
Испытанный, - как пила
В грудь въевшийся - край стола!
(«Стол»)
Назначение поэта. Какой странный, но точный для нее образ - стол и человек, уже неотрывные друг от друга; вместо Аполлона и Музы - почти кентавр!
Для нее искусство было ремеслом - святым, единственным, но ремеслом и, следовательно, трудом:
Благословляю ежедневный труд...
Здесь она не была одинока - так же относилась к своему труду Анна Ахматова, написавшая цикл «Тайны ремесла».
Цветаева редко бывала автором стихов на политическую тему, их можно пересчитать по пальцам одной руки. Дело в том, что ее поэзия была как бы отверстым слухом, и потому Цветаева писала, по ее же словам, словно под нечленораздельную диктовку мирового ветра, полагаясь прежде всего на интуицию, а не на лозунг того или иного политического дня. Тем более симптоматично и характерно, что в годы Первой мировой войны, по мере приближения революционных событий, она все чаще впускает в свои стихи именно ветровую стихию - ту, к которой уже прислушивался Блок, назвав ее «музыкой Революции». Цветаева буквально захлебнулась тем же ветром, но услышала в нем, в отличие от Блока или Маяковского, прежде всего музыку Вольницы:
Кабы нас с тобой - да судьба свела -
Ох, веселые пошли бы по земле дела!
He один бы нам поклонился град,
Ох, мой родный, мой природный, мой
безродный брат!
(«Кабы, нас с тобой - да судьба свела...»)
В эти же ветровые, озаренные заревами предреволюционные годы она даже объединяет в одном стихе-образе Поэзию и Меч:
Ноши не будет у этих плеч,
Кроме божественной ноши - Мира!
Нежную руку кладу на меч:
На лебединую шею Лиры.
(«Доблесть и девственность!
Сей союз...»)
Тема России. Поэтический сборник «Версты». Россия, родина властно вошла в ее душу широким полем и высоким небом.
В стихах 1916-1917 гг. много гулких пространств, бесконечных дорог, быстро бегущих туч, криков полночных птиц, багровых закатов, предвещающих бурю, и лиловых беспокойных зорь. Самый стих у нее постоянно кружится, плещет, сверкает, переливается и тревожно-празднично звенит туго натянутой струной:
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.
...Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!
(«Кто создан из камня, кто создан
из глины...»)
Многие стихи, которые написаны в 1916-1920 гг., вошли в книгу «Версты». Это самая знаменитая книга Цветаевой. Ее талант, который она однажды сама сравнила с пляшущим огнем, сказался здесь с полной силой. Книгу «Версты» (первоначальное название «Матерь-Верста») Цветаева стала собирать в 1921 г. -как только мелькнула возможность для издания. А все эти годы - от дебютных книг «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь» до появления «Верст» (в 1922 г.) - были временем безвестности. А между тем талант ее развивался с необыкновенной, неостанавливающейся и упругой энергией, он двигался центробежными толчками: ее поэтическая личность все время раздвигала свои пределы, отыскивая точки соприкосновения, взаимопонимания, любви и доверия в широких пространствах мира. Цветаевской поэзии совершенно чужда камерность - она всегда широко распахнута навстречу так же широко распахнутому миру.
Отношение к Первой мировой войне. А мир воевал, шла война - мировая, потом гражданская. Жалость и печаль переполняли ее слово:
Бессонница меня толкнула в путь.
- О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! -
Сегодня ночью я целую в грудь -
Всю круглую воюющую землю!..
(«Сегодня ночью я одна в ночи...»)
Бедствия народа - вот что прежде всего пронзило ее душу:
Чем прогневили тебя эти серые хаты, -
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел, и завыли, завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...
(«Белое солнце и низкие, низкие тучи...»)
Фольклорные истоки творчества. Вместе с народным горем в ее стих вошло и народное слово. Обделенная сказкой в детстве, не имевшая традиционной и чуть ли даже не обязательной для русского поэта няни (вместо нее - бонны и гувернантки), Цветаева жадно наверстывала упущенное. Сказка, былина, причеть, целые россыпи заклятий и наговоров, огромный, густонаселенный пантеон славянских языческих божеств - весь этот многоцветный поток хлынул в ее сознание, в память, в поэтическую речь. Она зачитывается былинами и сказками. Ее поражал язык, переливчатый, многострунный, полный неизъяснимой прелести. Крестьянские корни ее натуры, шедшие из отцовской владимирско-талицкой земли, проросшие в московскую, словно зашевелились там - в глубине, в прапамяти, в поэтическом досознании. То, что Цветаева вычитывала, она как бы вспоминала. Русскому фольклору не понадобилось трудно и долго обживаться в ее душе: он просто в ней очнулся. В стихах, составивших «Версты», есть несколько произведений, где фольклорная «чара» (любимое цветаевское слово) уже хорошо чувствуется:
Заклинаю тебя от злата,
От полночной вдовы крылатой,
От болотного злого дыма,
От старухи, бредущей мимо,
Змеи под кустом,
Воды под мостом,
Дороги крестом,
От бабы - постом.
От шали бухарской,
От грамоты царской,
От черного дела,
От лошади белой!
(«Заклинаю тебя от злата...»)
Из стихов «Верст» (и из тех, что не вошли в книгу) видно, какое огромное интонационное разнообразие русской, немыслимо гибкой и полифоничной языковой культуры навсегда вошло в ее слух. Этим богатством она обязана прежде всего Москве, так как деревни совершенно не знала. Дом Цветаевых был окружен морем московского люда, и волны ладного московского говора, перемешанного с диалектными речениями приезжих мужиков, странников, богомольцев, юродивых, мастеровых, бились и бились в стены и уши отзывчивого жилища. Московским говором восхищался Пушкин. Цветаева, выйдя за порог отцовского дома, от бонны-немки и француженки-гувернантки, с головою окунулась в эту родную языковую купель. Она была крещена русской речью.
Годы революции и Гражданской войны (1917-1920) были в жизни Цветаевой трудными и драматичными. Умерла маленькая дочь, из-за голода отданная в приют. Co старшей дочерью Ариадной (Алей) они испытывали не только жесточайшую нужду, холод и голод, но и трагедию одиночества. Муж Цветаевой Сергей Эфрон находился в рядах белой Добровольческой армии, и от него третий год не было вестей. Положение Цветаевой, жены белого офицера, оказалось в красной Москве двусмысленным и тревожным, а ее характер, резкий и прямой («есть в стане моем офицерская прямость...»), делал такое положение еще и опасным. Стихи из цикла «Лебединый стан», посвященного именно Белой армии, она демонстративно читала на публичных вечерах:
He лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает...
(«Белая гвардия, путь твой высок...»)
Ее лирика тех лет пронизана исступленным ожиданием вести от Сергея Эфрона. «Я вся закутана в печаль, - писала она. - Я живу печалью...» Стихов, посвященных разлуке (они составили впоследствии книгу «Разлука»), было написано немало. Ho их никто не знал, она писала в пространство, словно бросала весть в бушующее море во время кораблекрушения:
Я эту книгу, как бутылку в волны,
Кидаю в вихрь войн...
(«Я эту книгу поручаю ветру...»)
И все же Цветаева, как свидетельствуют ее дневники и стихи, вглядывалась в окружавшую новь без враждебности и раздражения, более того - доброжелательно и с жадным художническим вниманием (стихотворение «Большевик»). Она знакомится с революционно настроенной молодежью из вахтанговской театральной студии, заражается ее энтузиазмом и пишет несколько романтических пьес, изящных и пылких, которые, увы, так и не были поставлены в те годы, но сейчас некоторые из них («Приключение», «Метель», композиция «Три возраста Казановы», «Фортуна») изредка появляются на подмостках театров. Все свои тогдашние пьесы, легкие, романтичные, условные, грациозные и поэтичные, она объединила в цикл под названием «Романтика». Цветаевские пьесы все же лучше читать, возможно, что они именно «пьесы для чтения», так как плохо переносят сцену. Все они в той или иной степени близки к стихам, посвященным разлуке: в них, особенно в «Метели», звучит страстная мольба о встрече. В «Метели» прямо из московских сугробов появляется Всадник с Благою Вестью о Встрече, и героиня восклицает:
Первая я - раньше всех! -
Ваш услыхала бубенчик.
О том, что Цветаева впустила в свою душу и в слово революционную новь, говорит ее восторженное отношение к «Двенадцати» А. Блока и пылкое преклонение перед поэзией В. Маяковского:
Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ -
Здорово, в веках, Владимир!
(«Маяковскому»)
Поэмы Цветаевой. В те же годы она пишет большую «фольклорную» поэму «Царь-Девица» - в ее эпилоге прославляется красный мятеж против царя и сытых. Романтический отсвет лежит и на поэмах «На Красном коне», «Переулочки», словно настоянных на русском фольклоре. «Переулочки» вызывали, по воспоминаниям Цветаевой, бурный восторг молодой красноармейской аудитории. Она приступила к поэме «Молодец», выросшей, как из зерна, из стихотворения «Большевик», и к другой - «Егорушка». Все, казалось, шло к еще большему сближению с революционной действительностью. Живя в нужде, холоде и голоде, она, может быть, впервые в жизни чувствовала себя счастливоравной всему окружающему бедственному миру. Ходила на случайную службу в башмаках, привязанных веревками, в изношенном платье, закутанная в мороз чем попало: «...себя я причисляю к рвани» («Хвала богатым»).
Два на миру у меня врага,
Два близнеца - неразрывно-слитых:
Голод голодных - и сытость сытых...
(«Если душа родилась крылатой...»)
Порою ей казалось, что, одетая в легкую броню поэзии, она неистребима, как птица Феникс, что голод, холод и огонь бессильны сломить крылья ее стиха. И в самом деле: годы бедствий были едва ли не самыми творчески насыщенными и плодотворными. За короткое время она создала немало лирических произведений, которые мы сейчас относим к шедеврам русской поэзии, а также несколько названных выше «фольклорных» поэм. Ее стихи, почти всегда обращенные не только к читателю, но и к слушателю, отчетливо выявили внутренне присущее им ораторское начало. Они словно рассчитаны на людские множества, на площадь, на взбудораженную толпу. В статье «Поэт и время» она писала: «Мои русские вещи... волей не моей, а своей рассчитаны - на множества... В России, как в степи, как на море, есть откуда и куда сказать...» Ее талант в глубине своей был парадоксально родствен Маяковскому. Беда, однако, заключалась в том, что возможности выкрикнуть свой стих, т. е. реализовать ораторский дар, она, за редчайшими исключениями, не имела.
Чешский период творчества. Неизвестно, как повернулась бы дальше судьба Цветаевой, но летом 1921 г. она наконец получила долгожданную Благую Весть - письмо из Праги от Сергея Эфрона и тотчас, по ее выражению, «рванулась» к нему. А еще раньше, мучимая разлукой, записывала в дневнике, заочно обращаясь к Эфрону: «Если Бог сделает это чудо - оставит Вас в живых, - я буду ходить за Вами, как собака».
Цветаева эмигрировала не по политическим мотивам, которые впоследствии ей всегда у нас приписывали и по этой причине не издавали, отлучали от родины и русского читателя, - ее позвала Любовь. Эмиграция обернулась бедой, несчастьем, нищетой, бесконечными мытарствами и жгучей тоской по родине. Она привезла с собой неоконченного «Молодца» - последнюю из своих русских «фольклорных» поэм. Эта поэма, как и начатый, но незавершенный «Егорушка», с их фольклорной мощью, надежно спасали Цветаеву от языкового безводья. Впрочем, надо помнить, что в ее душе и памяти постоянно жил, не оскудевая, огромный запас русской речевой стихии.
Первые три года (до конца 1925 г.) Цветаева жила в Праге, вернее, в ее пригородах. Из всех эмигрантских лет именно пражские, несмотря на нужду, оказались самыми светлыми. Славянскую Чехию она полюбила всей душой и - навсегда. Там у нее родился сын Георгий (Мур). Впервые удалось издать сразу несколько книг: «Царь-Девицу», «Стихи к Блоку», «Разлуку», «Психею», «Ремесло». То был своего рода пик - единственный в ее жизни, после которого наступил резкий спад - не в смысле творчества, а в отношении изданий. Рок безвестности как бы дал ей передышку, но вскоре после переезда в Париж судьба снова замкнула выход к читателю. В 1928 г. вышел последний прижизненный сборник Цветаевой «После России», включивший в себя стихи 1922-1925 гг. Отныне ни стихи, ни поэмы, ни проза, ни драмы не появлялись в ее книгах, потому что самих книг больше не было. He существовало и того широкого русского читателя, которым так дорожила Цветаева на родине, не было и не могло быть «множеств». Вместо русских «моря» и «степи», когда «есть откуда и куда сказать», остался маленький речевой островок посреди каменного Парижа.
«Поэма Горы», «Поэма Конца». Из произведений чешского периода, помимо лирических стихотворений, следует особо выделить две поэмы: «Поэму Горы» и «Поэму Конца». Эту своеобразную лирико-трагедийную дилогию Борис Пастернак назвал «лучшею в мире поэмой о любви». В ее сюжете - краткая, но драматическая история реальных взаимоотношений, связанных с увлечением Марины Цветаевой эмигрантом из России Константином Радзевичем. Он вспоминал впоследствии (в глубокой старости - в 1980 г.): «Мы встретились с Мариной. Была настоящая любовь. Вся трагичность нашей встречи - в ее безысходности: у нас не было возможности совместной жизни, Сергей был моим другом (...другом и остался), была Аля... Все - в поэмах...»
Ho семьй тихие милости,
Ho птенцов лепет - увы!
Оттого, что в сей мир явились мы -
Небожителями любви!
Поэмы написаны, по выражению Цветаевой, «свыше мер и чувств». Они рождены как бы из разверстой раны, на краю бездны, у самого обрыва, в шаге от самоубийства. Создавая их «на краю жизни», в отчаянии, в смертельной борьбе между долгом (С. Эфрон) и любовью (К. Радзевич), Цветаева считала дилогию последней, предсмертной своей вещью и потому стремилась создать поэтический символ-памятник для всех влюбленных на земле. Ее Эпитафия Любви настолько мученически вздыблена, что в ней, наряду со словами, исключительную роль играют «красноречивые» паузы. «Все на паузе, - писала Цветаева, - только они и важны». «Поэма Горы» и «Поэма Конца», слившиеся в одну, как сливались тогда в одну судьбу, чтобы трагически разъединиться, две разные жизни, являются, безусловно, лучшими, художественно наиболее совершенными в цветаевском творчестве. Б. Пастернак писал о них в письме: «Какой ты большой, дьявольски большой артист, Марина!..» Удивительным образом дилогия перекликнулась с поэмой В. Маяковского «Про это», тогда еще ей неизвестной.
В обеих поэмах резко прозвучала саркастическая нота, обличавшая мир богатых и самодовольных.
Французский период эмиграции. Поэмы «Крысолов», «Лестница». Тема обличения мещанства проходит через все творчество Цветаевой, но в годы эмиграции, начиная с пражских лет (маленькая поэма «Застава», цикл «Заводские»), а затем во Франции, заметно усилилась. Особенно громко прозвучала она в поэмах «Крысолов», написанной по мотивам немецкого фольклора, и «Лестница». Поэма «Крысолов» построена на средневековой легенде, рассказывающей об обывателях города Гамельна, отказавшихся заплатить заезжему флейтисту за изгнание крыс (он увлек их своей музыкой в реку). Пожалуй, никогда Цветаева как художник не была так язвительно-изобретательна в своих раскаленных филиппиках, как именно в этой сказочной истории. В поэме «Лестница» возникает гигантский образ-символ многоступенчатой иерархии человеческого бесправия. Символичен и образ Пожара в ее финале: жильцы огромного доходного дома подожгли здание, и Лестница обрушилась. Зарево пожара и мятежа, как помним, уже возникало в поэме «Царь-Девица». Какой-то далекий, но незабываемый отсвет российского революционного огня, безусловно, лег на строчки цветаевской поэмы. Ведь когда-то, в красной Москве, она, в отличие от отвернувшихся недавних друзей Блока, дружески протянула руку автору «Двенадцати», воспевшему «мировой пожар»: «Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем!..»
Тоска по родине. Неудивительно, что в эмиграции Цветаева не прижилась. Быстро выявились непоправимые расхождения между нею и влиятельными эмигрантскими кругами. Все чаще и чаще ее стихи отвергались русскими газетами и журналами, выходившими в Париже. Нищета, унижения, несправедливость и непризнание душили цветаевскую гордую музу, и лишь с помощью нескольких верных друзей удавалось кое-как сводить концы с концами. В особенно тяжкий период она создала одно из наиболее трагичных своих произведений - «Поэму Воздуха», которую по праву можно было бы назвать «Поэмой Удушья» или «Поэмой Самоубийства». Однако творчество, ежечасный поэтический труд спасали ее. Все чаще она обращается к драматургии, прозе и переводам (из Р.-М. Рильке, У. Шекспира, Ф.-Г. Лорки, И.-В. Гёте, Ш. Бодлера и мн. др.). Ее лирические стихи были немногочисленны, но это - подлинные жемчужины русской поэзии («Тоска по родине! Давно...», «Ода пешему ходу», «Стихи к сыну», «Мой письменный верный стол!..», «Читатели газет», цикл «Надгробие» и др.). Стихотворение «Тоска по родине! Давно...» стало классическим выражением эмигрантской ностальгии:
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все - равно, и все - едино.
Ho если по дороге - куст
Встает, особенно - рябина...
(«Тоска по родине! Давно...»)
Темное облако печали все сгущалось над лирическим небосклоном Цветаевой - особенно в 30-е гг., когда и жить, и просто дышать ей стало невыносимо трудно:
Это жизнь моя пропела - провыла -
Прогудела - как осенний прибой -
И проплакала сама над собой.
(«Это жизнь моя пропела - провыла...»)
Она и в эти годы, и до конца жизни оставалась поэтом-романтиком, ее динамичные метафоры разворачиваются подобно туго сжатым пружинам, самый стих рассчитан на сильнейшее гипнотическое внушение. Между ее открытой душой и стихом как бы не существовало традиционного литературного расстояния:
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет - мелкой,
Миска - плоской.
Через край - и мимо -
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
(«Вскрыла жилы: неостановимо...»)
Цветаева и Пушкин. «Стихи к Пушкину». Все чаще, подталкиваемая опытом и ищущей мыслью, задумывается Цветаева о проблемах - тайнах, власти и ремесленной технике - поэтического искусства. Божественный, непререкаемый авторитет для нее - Пушкин. Цикл «Стихи к Пушкину» («Бич жандармов, бог студентов...», «Петр и Пушкин», «Станок», «Поэт и царь», «Преодоленье») - это молитвенное признание в любви, преклонение перед Гением и - учеба. Цветаева чувствовала себя, без малейшего тщеславия, достойной ученицей Пушкина:
Прадеду - товарка:
В той же мастерской!
Каждая помарка -
Как своей рукой...
(«Станок»)
Многочисленные мысли о Пушкине рассеяны в разных ее статьях («Поэт о критике», «Наталья Гончарова», «Искусство при свете совести», «Поэт и время»). Особенно выразительна и глубока ее большая прозаическая вещь - «Пушкин и Пугачев». В наиболее концентрированной форме мысли о Пушкине выразились в обширной работе «Мой Пушкин», написанной в 1937 г. - к 100-летию со дня гибели поэта.
Любимая, выношенная, выстраданная мысль Цветаевой: каждый поэт обязательно должен «выйти» из Пушкина, именно «выйти из», а не остаться в нем. Взяв живой воды из пушкинского неоскудевающего источника, поэт обязан двигаться дальше - вместе со своим временем. Именно так, по ее убеждению, поступил Маяковский. Сразу после его смерти в 1931 г. Цветаева писала: «Пушкин с Маяковским бы сошлись, уже сошлись, никогда, по существу, и не расходились. Враждуют низы, горы - сходятся».
Тема Рока в творчестве Цветаевой. Драматургия Цветаевой периода эмиграции, в отличие от светлых, грациозных, словно овеянных шопеновской музыкой пьес Гражданской войны, пронизана трагедийными античными мотивами. Еще в Чехии была ею задумана трилогия в стихах «Гнев Афродиты» - о мифологическом герое Древней Греции Teзее, счастливом в подвигах и несчастном в любви. Все три части названы именами женщин: «Ариадна», «Федра», «Елена». Последняя не была написана. Общий дух трилогии выдержан в традиции высокой античной трагедии, но в отличие от мифа, послужившего основой для всего произведения, поступки героев заметно психологизированы. Главной для Цветаевой была разработка темы Рока - излюбленного мотива всего цветаевского творчества. И «Ариадна» и «Федра», внешне отдаленные от современности тысячелетними расстояниями, вместе с тем множеством живых лирических капилляров соединены с поэзией Цветаевой, в том числе и любовной. Это придает трилогии неожиданно-исповедальный, связанный с ее личными драмами автобиографический оттенок.
Проза Цветаевой. Очень значительное место в конце 20-х и в 30-е гг. заняла в ее творчестве проза. Она пишет чисто мемуарные очерки: «Дом у старого Пимена», «Сказка матери», «Кирилловны», «Мать и музыка», «Черт», а наряду с ними большие воспоминания о встречах с В. Брюсовым («Герой труда»), Андреем Белым («Пленный дух»), О. Мандельштамом («История одного посвящения»), М. Волошиным («Живое о живом»), М. Кузминым («Нездешний вечер»), В. Маяковским и Б. Пастернаком (статья «Эпос и лирика современной России») и др. Если все эти произведения расположить в ряд, следуя не хронологии написания, а хронологии описываемых событий, то получится достаточно широкая автобиографическая картина, где будут детство, юность, вахтанговская студия («Повесть о Сонечке») - вплоть до эмигрантского житья в Париже («Страховка жизни»). Как и в лирическом стихотворении, Цветаева в своей прозе открыта и субъективна. Ее гиперболизированный романтизм, «вздетая» к «небу» интонация совершенно родственны ее же поэзии. Недаром Цветаева принципиально не различала поэзию и прозу, а различала прозу и стихи, т. е. внешние признаки: рифма, которой, правда, может и не быть, и т. п. Все же проза, по-видимому, давала ей большую свободу. Ее речь в прозе, будучи поэтической, движется с живой естественностью и чуть ли не с угловатостью. Она местами напоминает «Былое и думы» Герцена: тот же пленительно «неправильный» синтаксис, парадоксальность словооборотов, рапирные выпады язвительных суждений и стремительный, как кинжал, блеск логики.
Между тем конец 20-х и 30-е гг., когда писались все эти прекрасные вещи, были омрачены в жизни Цветаевой не только тягостным ощущением неотвратимо приближавшейся мировой войны, которой вскоре предстояло поглотить ее любимую Чехию, но и личными драмами. Беда исходила от самого близкого человека - Сергея Эфрона. Страстно стремившийся к возвращению на родину, он вступил в Союз единомышленников, вел большую организационную работу, ему помогала и дочь Ариадна. Цветаева, всегда чуждая политической деятельности, оставалась в стороне и фактически ничего не знала о работе С. Эфрона, которая мало-помалу оказалась в сфере внимания и руководства советских разведывательных органов. С. Эфрон ушел в подполье, а вскоре вынужден был бежать в СССР. Как известно, участь того и другой была плачевной: они были арестованы, С. Эфрон расстрелян, а Ариадна сослана. Цветаевой, правда, еще предстояло встретиться с обоими на короткое время, когда она в 1939 г. вместе с сыном Георгием выехала в Москву. Жизнь в Париже после бегства С. Эфрона и отъезда дочери стала мучительнее втройне: за исключением нескольких верных друзей, все отвернулись от нее. И все же Муза Цветаевой не умолкла. Она с тревогой и мукой следила, как маленькая Чехия обреченно и пылко боролась за свою независимость.
Антифашистские стихи Цветаевой - замечательный образец гражданской политической поэзии, они достойно венчают ее творчество. Последнее стихотворение из чешского цикла звучит как прославление вечности народа, его неколебимости:
He умрешь, народ!
Бог тебя хранит!
Сердцем дал - гранат,
Грудью дал - гранит.
Процветай, народ,
Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь.
(«He умрешь, народ!..»)
В «Стихах к Чехии» звучит уверенность не только в будущей победе маленькой славянской страны, но и вера в непобедимость Русской земли, если германский фашизм, как она пишет, «отважится» напасть на Москву.
Возвращение на родину. Вернувшись на родину, в Москву, Цветаева вскоре осталась одна с сыном - без работы, без жилья, с редкими гонорарами за переводы. В ее стихах 1940-1941 гг. возникает - неотвратимо как Судьба - мотив близкого конца:
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный...
(«Пора снимать янтарь...»)
С началом Великой Отечественной войны Цветаева с сыном вынуждены были против своей воли эвакуироваться. Сначала - Чистополь, где не нашлось ни работы, даже черной, ни жилья, потом - последнее короткое пристанище Елабуга, где тоже не оказалось никакой работы, значит, и заработка. Органы НКВД не спускали с нее глаз, есть сведения, что ее пытались шантажировать. Конец известен: 31 августа 1941 г., в свою любимую рябиновую пору, накануне листопада, она покончила жизнь самоубийством.
В начале жизни Цветаева писала:
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед...
(«Моим стихам, написанным так рано...»)
Такой черед настал. Теперь Марина Цветаева - общепризнанный классик русской поэзии, одна из ее вершин.
Поэты - умирают. Поэзия - остается.
Один из самых ярких, известных поэтов прошлого века - Марина Цветаева, биографию и личную жизнь которой мы обсуждаем сегодня. Она писала не только замечательные стихи, но и биографии, критические статьи. Со стихами талантливой поэтессы в обязательном порядке знакомят всех школьников. Ее творчество и сегодня на устах актеров и певцов. Книги Цветаевой, словно переворачивают что-то глубоко внутри и навсегда остаются в сердце.
Родилась Марина в Москве. Ее отец, Иван Владимирович Цветаев, был известным академиком. А мама Марины - пианистка Мария Мейн. Разумеется, творческая семья повлияла на детские годы Цветаевой. Мама учила ее играть на фортепиано, надеялась, что девочка пойдет по ее стопам. А отец навечно привил Марине горячую любовь к литературе и иностранным языкам.
Марина вместе с мамой периодически жили в Европе. Поэтому девочка превосходно выучила иностранный языки - французский и немецкий. Уже в шесть лет она начала писать стихи и на родном и на зарубежных языках. Больше всего ей нравилось творить на французском.
Кроме того, Марина училась не только в московской частной гимназии, но и в зарубежных пансионах для девочек, в Швейцарии и Германии. В 16 лет она решила учиться в парижской Сорбоне. Начала слушать в этом знаменитом учебном заведении курс лекций по старо-французской литературе, но вскоре бросила учебу.
В начале прошлого века юная поэтесса начала публиковать свои первые стихи. В то время она тесно общалась с представителями московских символистов, была очень активной, принимала участие в жизни литературных кружков.
Но беззаботная юность длилась недолго - страну охватила Гражданская война. Марина не смогла принять разделение ее родной, любимой страны на «белую» и «красную» части. Морально девушке было очень тяжело.
Весной 1922 года она получила разрешение на эмиграцию и поселилась в Чехии. Тем более, что в этой стране уже несколько лет жил ее супруг, Сергей Эфрон и обучался в местном университете.
Но в Праге Цветаева оставалась недолго. Спустя три года, вместе со своей семьей она переехала в Париж. Но в этой стране у ее семьи возникли трудности, и Марина поняла, что сердцем стремится на Родину.
Стихи Марины Цветаевой
В 1910 году талантливая девушка выпустила первый сборник своих стихов - «Вечерний альбом». Он состоял, по большей части, из стихов, которые Марина написала еще в школе. Творчеством Цветаевой заинтересовались «гуру» советской поэзии - Максимилиан Волошин, Николай Гумилев и Валерий Брюсов.
Интересно, что Марина не искала ничьей поддержки, чтобы выпускать свои книги. Самые первые из них издавались на ее собственные деньги.
Второй сборник стихов Марины Цветаевой, личную жизнь и биографию которой мы обсуждаем сегодня, назывался «Волшебный фонарь». А еще через некоторое время вышел следующий сборник «Из двух книг».
В период начала гражданской войны Марина поддерживала своего мужа, «белого» офицера, хоть разделение страны она вовсе не одобряла. В этот период она написала много стихов, поэмы, пьесы.
После переезда за рубеж она сочинила одни из самых знаменитых своих поэм - «Поэма Горы» и «Поэма конца». Кроме того, в 1925 году вышел сборник стихов Цветаевой «После России».
Но иностранцам больше нравилась проза Цветаевой. Они зачитывались ее впечатлениями о творчестве знаменитых российскими поэтов. Сборники стихов покупали катастрофически редко. Хотя в тот период девушка написала замечательные произведения. Например, цикл «Маяковском», написанный в переживаниях из-за смерти великого поэта.
Это событие очень сильно потрясло Цветаеву. И спустя много лет можно почувствовать ее боль, прочитав те строки. Сегодня мы кратко вспомним творчество Марины Цветаевой, поговорим про ее биографию и личную жизнь.
Личная жизнь
У Марины Цветаевой, личная жизнь и биография которой полны драматическими событиями, было трое детей. В 1911 году девушка встретила человека, который стал ее супругом, Сергея Эфрона. Спустя погода они поженились. И вскоре у них родилась дочь Ариадна. Тем не менее, идиллии в этой семье не получилось. Периодически Цветаева влюблялась в других мужчин.
Один из самых ярких ее романов был с поэтом Борисом Пастернаком. Их отношения продолжались 10 лет. И даже эмигрировав из России, Цветаева поддерживала связь с Борисом.
В прочем, в Праге у нее начался еще один роман, с Константином Родзевичем. Эти отношения продолжались примерно полгода, а после Марина написала знаменитую «Поэму Горы» и посвятила ее Константину. Точка была поставлена в их отношениях в момент, когда Цветаева решила помочь невесте Родзевича подобрать платье на свадьбу.
Кроме того, близкие отношения связывали Марину Цветаеву с поэтессой Софией Парнюк. Цветаева посвятила своей близкой подруге цикл стихов, тем самым публично заявив об их отношениях. Однажды Марина даже ушла к Парнюк от своего мужа после сцены ревности. Но через какое-то время она вернулась к Сергею и родила еще одну дочь, Ирину.
Отношения с Парнюк Цветаева позже объяснила тем, что ей скучно было любить одних мужчин. Кроме того. Она назвала эту любовь «первой катастрофой в своей жизни».
После того, как на свет появилась вторая дочь Марины, в стране произошли перемены. Муж убежал за границу. Девушка осталась с детьми в крайней нужде, голодала. Чтобы прокормить детей, ей пришлось отдать их в подмосковный приют. После чего, в жизни Цветаевой случилась новая трагедия - в трехлетнем возрасте умерла Ирина.
Переехав в Прагу, Марина родила еще одного ребенка от Сергея - сына Георгия. Этот мальчик с детства много болел, но это не помешало ему отправиться на войну. Летом 1944 года он погиб на фронте. Потомков у поэтессы, к сожалению не осталось.
Смерть Марины Цветаевой
В Европе Марина и ее семья жили очень бедно. Сергей Эфрон много болел и был не в состоянии содержать семью, у Марины на руках был маленький Гриша. Выручали лишь. скромные гонорары за статьи и эссе, но они не спасали положение. Уже тогда Марина говорила, что она не живет а всего лишь медленно угасает от голода. Неустанно она просила советское посольство вернуть ее вместе с семьей в Россию.
В 1937 году разрешили вернуться на Родину Ариадне, а спустя полгода тайно вернулся в Москву Сергей Эфрон. Во Францию мужчина мог попасть за решетку, так как его подозревали в причастности к политическому убийству. Еще через некоторое время в страну вернулись Марина с сыном. Но на Родине их встретили отнюдь не тепло.
Дочь и супруг поэтессы были арестованы НКВД. Ариадна провела в тюрьме больше 15 лет, а затем ее реабилитировали. А вот Эфрона в 1941 году расстреляли.
Впрочем Марина о судьбе своих близких так и не узнала. После начала Великой Отечественной Войны она вместе с сыном переехала в небольшой городок Елабуга. Там женщина устроилась работать посудомойкой. А уже спустя три дня Марина покончила жизнь самоубийством. Женщина повесилась.
Повесилась Марина на веревке, которую дал ей Борис Пастернак. Он помогал Марине собирать вещи в эвакуацию и купил для нее эту веревку, которой удобно было связывать вещи.
Марина Цветаева, биография и личная жизнь которой очень интересны поклонникам ее творчества, была похоронена в Елабуге. Где именно - неизвестно. Спустя 50 лет после смерти, Марину впервые отпели. Так решил сделать патриарх России Алексей II , невзирая на православные обычаи. Церковный обряд был проведен в Москве в храме Вознесения Господня.
Сейчас в нашей стране и за рубежом есть несколько музеев, посвященных жизни и творчеству известной поэтессы. На берегу Оки в честь памяти Марины Цветаевой установили монумент.
Есть мнение, что Марина всю свою жизнь стремилась умереть. Это могло произойти годом раньше или позже, неважно когда. Но произошло бы. В своих трудах, посвященных Маяковскому, Марина писала, что самоубийство начинается не в момент, когда спускается курок, а гораздо раньше. Так совпало, что 31 августа 1941 года Марина осталась дома одна и воспользовалась этим случаем.
Еще в 16 лет она впервые пыталась покончить с собой. Тогда молодая девушка хотела застрелиться, но оружие дало осечку. О том, что хочет покончить с собой поэтесса Марина Цветаева еще за год до гибели писала в своих дневниках. Ей приходилось жить ради сына. Но она так и не справилась с ситуацией.
Цветаева Марина Ивановна (1892-1941) – русская поэтесса, представительница поэзии Серебряного века, прозаик, литературный критик, переводчица.
Детские годы
Её папа Иван Владимирович был учёным, занимался профессорской деятельностью в Московском университете, он изучал античное искусство, эпиграфику и историю. В 1911 году Цветаев создал Музей изящных искусств, и первое время работал в нём директором. С матерью Марины Иван Владимирович заключил второй в своей жизни брак, в первом он был счастлив, но после рождения двоих детей его жена умерла в молодом возрасте.
Оставшись с малышами на руках, мужчина женился второй раз. Марина Цветаева вспоминала своего отца как человека невероятной доброты, но постоянно занятого какими-то делами.
Мама Цветаевой, Мария Александровна Мейн, имела польско-немецкие корни, превосходно играла на пианино, обучал её этому Николай Рубинштейн, и, естественно, ей очень хотелось, чтобы дочь тоже связала свою жизнь с музыкой. Но когда Марине было всего лишь четыре года, её мать уже написала в своём дневнике: «Моя маленькая Муся бегает вокруг меня и из слов составляет рифмы. Быть может, она станет поэтом?» Так и вышло, несмотря на то, что Мария Александровна с ранних лет прививала дочери любовь к музыке.
У Марины Цветаевой было настоящее дворянское детство. Рождество обязательно сопровождалось ёлкой, подарками и маскарадом. По выходным семья ходила в театр, а на летний период переезжала на дачу. Её мама хорошо знала иностранные языки, так что Марина уже к шести годам говорила на немецком и французском. А из литературных произведений девочка больше всего любила А. С. Пушкина («Цыганы» и «Евгений Онегин»).
Учёба
Поначалу Марина обучалась на дому, с нею занималась мама, также девочка посещала музыкальную школу. Потом она поступила на обучение в частную московскую женскую гимназию Брюхоненко. Вскоре мама заболела чахоткой, и в поисках лечения семья объездила всю Европу. Поэтому обучение в гимназии Цветаевой приходилось чередовать с немецкими, итальянскими и швейцарскими пансионами.
Мама умерла в 1906 году. Иван Владимирович снова остался один с детьми, теперь с четырьмя: Марина и её родная сестра Анастасия, и дети от первого брака Андрей и Валерия. Как бы ни было ему тяжело, мужчина приложил все усилия, чтобы дети получили достойное образование. Они изучали искусство и классическую литературу (отечественную и зарубежную), Марина в 1909 году в Париже была слушательницей Сорбоннского курса лекций на тему «Старофранцузская литература».
Но из-за того, что отец был слишком занят на службе, у него не получалось уделять достаточно времени детям. Так что девушки росли самостоятельными не по годам. Они довольно рано стали проявлять интерес к государственной политической обстановке, а также заводить отношения с противоположным полом.
Начало литературной деятельности
Первое собрание стихотворений Марины Цветаевой называлось «Вечерний альбом» и было напечатано в 1910 году, оно включало в себя работы, сочинённые ещё в школьные годы. На издательство книги девушка истратила собственные накопления. Её работы обратили на себя внимание таких поэтов, как Максимилиан Волошин, Николай Гумилёв и Валерий Брюсов. В этом же году Цветаева начала свою деятельность в качестве литературного критика, написав очерк «Волшебство в стихах Брюсова».
Марина стала постоянной участницей литературных кружков, в 1912 году выпустила свой второй поэтический сборник «Волшебный фонарь», в 1913 году – третий под названием «Из двух книг».
К сожалению, в полной мере творчество Цветаевой было признано уже после её смерти, поэтому издававшиеся сборники особого дохода не приносили. Марине пригодилось знание иностранных языков, она подрабатывала переводами.
В 1916 году Марина провела лето у своей сестры Анастасии в Александрове, где написала цикл стихов – «Стихи о Москве», «К Ахматовой».
В годы революции и Гражданской войны Цветаева жила в Москве. Она много работала, из-под её пера одна за другой выходили поэмы, стихи и пьесы:
- «Егорушка»;
- «Лебединый стан»;
- «На красном коне»;
- «Царь-девица».
Потом в жизни поэтессы была эмиграция. Проживая в Чехии, она написала свои знаменитые произведения «Поэма Конца» и «Поэма Горы».
Переехав в Париж, Марина издавалась в журнале «Вёрсты», где были напечатаны такие её произведения:
| Год выхода произведения | Название |
| 1926 | Драма «Тезей» |
| 1927 | Поэма «С моря» |
| 1928 | «Новогоднее» |
| 1928 | «После России» |
| 1930 | «Маяковскому» |
| 1933 | «Живое о живом» |
| 1934 | «Дом у Старого Пимена» (проза) |
| 1934 | «Пленный дух» (проза) |
| 1935 | «Мать и музыка» (проза) |
| 1936 | «Нездешний вечер» (проза) |
| 1937 | «Мой Пушкин» (проза) |
| 1938 | «Повесть о Сонечке» (проза) |
Личная жизнь
Марина была очень влюбчивой женщиной, в её жизни было немало бурных романов, но настоящая любовь только одна.
В 1911 году Цветаева гостила в Коктебеле у Максимилиана Волошина, где произошло её знакомство с литератором и публицистом Сергеем Эфроном. Это был замечательный, жизнерадостный и весёлый человек, в любой компании он становился, как говорится, её душой. Но в этот год он приехал в Крым, чтобы поправить здоровье после перенесённой чахотки, а также оправиться от потрясения, вызванного самоубийством матери. В самом начале 1912 года Марина стала его женой, а ровно через девять месяцев, в сентябре, родила дочь Ариадну.
Первые годы супружества были счастливыми. Сергей подарил Цветаевой ощущение земных человеческих радостей, ведь до знакомства с ним она постоянно пребывала в каком-то своём мирке, полном иллюзий и собственных фантазий.
В 1914 году брак оказался на грани распада, а поводом тому стало знакомство Цветаевой с переводчицей и поэтессой Софией Парнок. В течение двух лет между ними были романтические отношения, которые позже Марина назвала «первой катастрофой в её жизни». В 1916 году она вернулась к супругу, а Софии посвятила цикл стихотворений «Подруга». Сергей переживал такую измену жены очень болезненно, но нашёл в себе силы её простить.
В 1917 году у супругов родилась вторая дочь Ирина. Но это был далеко не самый гладкий период их совместной жизни. Прошла революция, Сергей стал её противником и примкнул к белому движению. Марина осталась одна с двумя маленькими дочками и с домашним хозяйством. К этому она оказалась практически не готова. Она вынуждена была продавать вещи, голод вынудил её отдать девочек в подмосковный приют в Кунцево. Младшая умерла там в возрасте трёх лет, старшую Алю Цветаева забрала.
Весной 1922 года Марина с дочкой уехала за границу. Некоторое время они жили в Берлине, потом переехали в Прагу, где на тот момент проживал её супруг Сергей, офицер Белой гвардии, переживший разгром Деникина. Он учился в Пражском университете. Однако вскоре семья перебралась в глухую деревушку, где жизнь была немного дешевле, ведь им еле-еле удавалось сводить концы с концами. Стирка, уборка, поиск дешёвых продуктов – Марина охарактеризовала этот период своей жизни «между колыбелью и гробом».
Здесь же произошёл её очередной бурный роман с Константином Родзевичем. Супруг обо всём догадался по поведению Марины, она стала раздражительной, могла срываться на него либо по несколько дней замыкаться в себе и не разговаривать. Но когда настало время выбора, Цветаева снова осталась с мужем.
В 1925 году у них родился сын Георгий, она долго и очень сильно хотела родить именно мальчика, поэтому появление на свет малыша сделало Марину несказанно счастливой. Хотя длилась эта эйфория недолго. Семья переехала в Париж, где ещё в большей степени Цветаева ощущала нищету. Знакомые отмечали, что в этот период она как-то резко и сильно состарилась, совершенно перестала за собой следить. Доход от её писательской деятельности был мизерным, мало зарабатывала и взрослая дочь Ариадна, вышивавшая шляпки, муж был болен и не работал. Семье иногда помогали финансами друзья.
Возвращение на Родину
В 1937 году в Москву уехала дочь Ариадна, потом муж Сергей, через два года вернулась в СССР и Марина Цветаева.
В 1939 году летом арестовали дочь Алю, осенью Сергея Эфрона. На этом практически закончилось творчество поэтессы, сочинять она больше не могла, вся жизнь её теперь состояла из одной заботы: собрать и передать дочери и мужу посылки в тюрьмы. Мужа Марины Цветаевой расстреляли в 1941 году, а дочь провела в ссылках и заключении 15 лет, лишь в 1955 году она была реабилитирована.
Когда началась война, Цветаева отправилась в эвакуацию с сыном. Перед отъездом к ней пришёл Борис Пастернак, они попрощались, и мужчина помог упаковать вещи. Он принёс верёвку, чтобы перевязать чемодан, и пошутил: «Крепкая, выдержит всё, хоть вешайся» . Плыли на пароходе по реке Каме, остановились в городе Елабуга.
Здесь 31 августа 1941 года в доме, куда её с сыном определили на постой, на верёвке, принесённой Пастернаком, Марина была найдена повешенной. Этот шаг не был скоропостижным, скорее, он тщательно продумывался, так как женщина, доведённая до отчаяния, написала три предсмертные записки: любимому сыну, друзьям Асеевым и тем, кто будет её хоронить.
По православным канонам самоубийц не отпевают, это возможно лишь с особого разрешения правящего епископа. В 1990 году патриарх Алексий II получил обращение от группы православных христиан, в том числе и от Марининой сестры Анастасии, с просьбой разрешения отпеть Цветаеву. Он благословил эту просьбу. 31 августа 1991 года, в день, когда исполнилось ровно полвека с момента смерти поэтессы, она была отпета в Храме Вознесения Господня у Никитских ворот.
Сын Цветаевой Георгий погиб на фронте в 1944 году, похоронен в братской могиле в городе Браслав (это Витебская область республики Беларусь).
Дочь Ариадна умерла в 1975 году.
Ни Георгий, ни Ариадна не имели собственных детей, в связи с этим прямых потомков великой поэтессы Цветаевой Марины Ивановны нет…
