Святые Таины – Тело и Кровь Христовы – есть самая драгоценная Святыня на земле. Уже здесь, в реалиях мира земного, Евхаристия приобщает нас благам Небесного Царства. Поэтому христианин должен стараться быть особенно бдительным в отношении этого Таинства . Есть искушения, которые поджидают желающего причаститься христианина. Их необходимо знать, и от них необходимо ограждаться. Одни искушения предшествуют принятию нами Святых Таин, другие же следуют за Причащением.

Например, одно из главных искушений, очень распространенных в наши дни, связано с оценкой личных качеств священника, совершающего Литургию. Так, невидимый враг пытается посеять в среде верующих людей слухи о грехах священнослужителей и о том, что не у всякого священника можно причащаться. Если за батюшкой замечают недостатки, то почему-то думают, что у такого причащаться не нужно и будто бы благодать Причастия от этого умалится.

В «Отечнике» приводится история, как к некоторому отшельнику приходил пресвитер из ближайшей церкви и преподавал ему Святые Таины. Кто-то, навестив пустынника, поведал ему о грехах пресвитера, и, когда пресвитер пришел в очередной раз, отшельник даже не отворил ему дверь. Пресвитер ушел, а старец услышал голос от Бога: «Восхитили себе люди суд Мой». После этого отшельнику было дано видение. Он увидел золотой колодец с необыкновенно хорошей водой. Этим колодцем владел какой-то прокаженный, который черпал воду и наливал ее в золотой сосуд. Отшельник вдруг почувствовал нестерпимую жажду, но, гнушаясь прокаженным, не хотел брать у него воду. И опять был ему голос: «Почему ты не пьешь этой воды? Что за дело до того, кто черпает ее? Он только черпает и наливает в сосуд». Отшельник, придя в себя, понял смысл видения и раскаялся в своем поступке. Затем он призвал пресвитера и просил его преподавать Святое Причащение по-прежнему. Так и нам перед Причащением должно думать не о том, насколько благочестив совершающий Таинство священник, а о том, достойны ли мы сами быть причастниками Святых Даров.

Святые Таины не являются личным достоянием священника. Он только служитель, а распорядитель Святых Даров – Сам Господь

Напомним, что Святые Таины не являются личным достоянием священника. Он только служитель, а распорядитель Святых Даров – Сам Господь. Посредством священнослужителей в Церкви действует Бог. Поэтому святитель Иоанн Златоуст говорил: «Когда видишь, что священник преподает тебе Дары, знай, что… это Христос простирает к тебе руку». Неужели мы отвергнем эту руку?

Бывает, что христиане, регулярно причащающиеся Святых Таин, стараясь вести внимательную духовную жизнь, неожиданно испытывают искушение нечистыми и хульными помыслами. Невидимый враг пытается осквернить своими наваждениями ум христианина, а через это расстроить его приготовление ко Причащению. Но помыслы подобны ветру, который веет независимо от нашего желания. Святые отцы заповедуют не сосредотачивать внимания на приходящих помыслах, чтобы не увязнуть в постоянном внутреннем противоборстве. Чем больше мы пережевываем помысел, тем он реальней становится в нашей душе и противостоять ему всё труднее. Лучше игнорировать все мысленные прилоги, а ум заключать в слова молитвы, ведая, что подступающие помыслы не наши, а вражьи. Внимательная, теплая молитва рассеивает сумерки лукавых приражений, душа освобождается от мысленного угнетения и обретает благодатный мир.

В нашей духовной жизни возможно и такое искушение. Христианин усердно готовится к принятию Святых Таин, постится, воздерживается от мирских увеселений и дел, тщательно подготавливается к Исповеди. Но едва он причастился, как с радостью сбрасывает с себя всякий духовный труд, словно лишнее, ненужное бремя. Он наивно надеется, что принятая благодать теперь сама защитит и покроет его без какого-либо усилия с его стороны. В итоге наступает расслабление, человек легко оступается и вновь погружается в круговорот мирской суеты. Беспечно полагаясь на помощь Божию, такой человек скоро утрачивает дары Святого Причащения. Важно помнить, что благодать Божия не спасает нас без нас. А в аскетическом учении Церкви есть понятие «синергии», то есть «соработничества». Господь созидает и преображает душу при постоянном нашем личном усилии, участии, содействии.

Есть искушение противоположного характера. Видя, что через некоторое время после Таинства на нашу душу вновь оседает греховная пыль, малодушный человек отчаивается и решает, что в Таинствах Исповеди и Причащения не было большого смысла. Какой смысл идти к Таинствам, когда в нас всё равно проявляется грех? Однако если бы мы не исповедовались и не причащались, то мы бы и не замечали в себе ничего греховного, потеряли бы чуткость ко греху и стали бы относиться к себе и к своему спасению совсем безразлично. Луч солнца, проникая в комнату, показывает, сколько пыли находится в воздухе, так в свете благодати Таинств становятся видны наши недостатки и немощи.

Духовная жизнь есть непрерывная борьба со злом, непрестанное решение задач, которые ставит перед нами жизнь, осуществление воли Божией при любых условиях. И нужно радоваться, что при постоянных наших преткновениях Господь дает возможность очищаться от грехов и восходить к благам вечной жизни в Таинстве Причащения.

Это искушение – ждать, что благодать Таинства непременно произведет в душе неотмирное чувство

Часто можно встретить и такое искушение. Причащающийся специально ждет, что благодать Таинства непременно произведет в нем какое-то особое, неотмирное чувство, начинает прислушиваться к себе в поисках возвышенных ощущений. Подобное отношение к Таинству скрывает за собой едва распознаваемый эгоизм, поскольку человек измеряет действенность Таинства личным внутренним ощущением, удовлетворением или неудовлетворением. А это, в свою очередь, таит в себе две угрозы. Во-первых, причастившийся может сам внушить себе, что в нем действительно возникли какие-то особые чувства как знак Божественного посещения. Во-вторых, если он ничего неотмирного не почувствовал, то огорчается и начинает искать, по какой причине это произошло, впадает в мнительность. Опасно это, подчеркнем еще раз, тем, что человек сам создает в себе особые «благодатные» ощущения, внутренне наслаждаясь произведением собственного же воображения, либо по мнительности изъедает себя.

В подобных ситуациях важно помнить, что духовная жизнь основывается не на чувствах и ощущениях, которые могут быть и обманчивы, а на смирении, кротости и простоте. Святитель Феофан Затворник в этом отношении говорил: «Многие наперед вожделевают получить от святого Причастия то и то, а потом, не видя того, смущаются и даже в вере в силу Таинства колеблются. А вина не в Таинстве, а в этих излишних догадках. Ничего себе не обещайте, а всё предоставьте Господу, прося у Него одной милости – укрепить вас на всякое добро в угодность Ему». Не озарения и наслаждения, пусть даже Божественной благодатью, должны быть первостепенными для нас, но предание себя в руки Божии, смирение своей воли перед волей Божией. Если Богу угодно, то Он, конечно, подаст нам ощущение Своей благодати. Но, как правило, для всех остаются действенными слова Евангелия: «Не придет Царствие Божие приметным образом» (Лк. 17: 20). Благодать таинственно и постепенно совершает преображение человеческой души, так что мы сами не можем и не должны оценивать и взвешивать, насколько мы уже стали близки к Богу. Зато жизнь такого человека преображается, и он в своих поступках всё больше и больше становится подлинным служителем добра.

В духовной жизни христианина всё должно строиться на искренности , простоте и естественности. Здесь не должно быть ничего сложного, искусственно созданного. Поэтому недопустимо создавать в своей душе особые «благодатные» состояния, самим придумывать какие-то невероятные чувства после причащения Святых Христовых Таин. Пожалуй, единственное из чувств, на значимость которого стоит обратить внимание после Причащения, это чувство душевного мира, смирения, при котором нам легко молиться Богу и при котором мы примиряемся с ближними.

Так что, когда мы приходим в храм, постараемся избегать сосредоточения на собственных, субъективных переживаниях, фантазий по поводу того, что мы видим и слышим. Попытаемся всецело сосредоточиться на самой Литургии, в простоте и естественности предстоять перед Богом.

Каждому причастнику Господь подает то, что ему необходимо в данный момент

В отношении искушений можно услышать и такой вопрос: почему после Причащения далеко не всегда наступает облегчение жизненных трудностей? То есть иногда мы непременно ждем, что по Причащении всё в нашей личной судьбе должно стать ровным и гладким. Чтобы понять ответ на этот вопрос, надо вспомнить, что в Таинстве Евхаристии мы приобщаемся Телу распятого Господа и Крови, излиянной за наши грехи. Мы приобщаемся Тому, Кто Сам пострадал, и если Ему угодно, Он оставляет на нас наши тяготы, чтобы и мы претерпели свой крест. Впрочем, после достойного Причащения Святых Таин душа становится крепче, и зачастую то, что казалось неразрешимой проблемой, предстает как дело вполне решаемое, не составляющее собой тех затруднений, которые представали ранее. Люди, обращающиеся к Богу, находятся под Его особым Божественным Промыслом. Каждому причастнику Господь подает то, что ему необходимо в данный момент: кому-то радость, чтобы вдохновленный Святым Причащением человек шел дальше с большей уверенностью, а кому-то испытания и трудности, ведь не для временного благополучия мы приобщаемся, а для вечного, чего не достичь без терпеливого несения собственного креста.

В завершение хочется сказать о действии Святых Таин, опираясь на один пример из жизни. Когда я учился в Московской духовной семинарии, то часто навещал одну старицу, монахиню Нину, проживавшую в Сергиевом Посаде рядом со Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой. Ей было уже за 80, она страдала многими болезнями, ноги были покрыты язвами, так что матушка Нина почти не могла ходить. От боли и одинокой жизни ее иногда одолевали ропот, сомнения, тревоги. Но когда она исповедовалась и причащалась Святых Таин – а причащалась она на дому, – в этот момент с ней всегда происходила удивительная перемена. Я приводил к ней батюшку со Святыми Дарами и хорошо помню это регулярно повторявшееся чудо. Только что перед тобой был старый, утомленный человек, а после того, как она, исповедавшись, принимала Святые Таины, из ее глаз исходил удивительный свет, это было уже совершенно новое, обновленное, светло преобразившееся лицо, и в этих умиротворенных и просветленных глазах не было ни тени смущения, ропота, тревоги. Этот свет теперь согревал других, и ее слово после Причащения становилось совершенно особенным, а в душе рассеивались все недоумения, так что она теперь сама укрепляла ближних.

Так Святой Дух в Таинствах Церкви дарует человеку чистоту, а чистота – это незамутненное, ясное видение всего и всех, чистое восприятие жизни. Даже обладая всеми сокровищами мира, человек не может стать счастливым – и не станет им, если не обретет сокровища внутреннего, не проникнется благодатью Святого Духа. Этот неизреченный дар святая Церковь предлагает человеку в Таинстве Святого Причащения.

Многие поспешили осудить владыку Димитрия, пытаясь уличить его в поддержке обрядоверия. Однако если вслушаться в слова владыки, то мы заметим, что владыка Димитрий собственно не превозносит обрядоверие как таковое. Он говорит о том, что простые люди никогда не жили интеллектуализмом. Для них богословием всегда была живая вера в Бога, выражаемая в самых разных обрядах. И это действительно так.

Что толку требовать от трудящихся ежедневно людей штудировать богословские трактаты, если, во-первых, они мало что там поймут, а во-вторых, это нисколько не расположит их к Богу. Православное богословие – это все-таки не интеллектуализм, а жизнь сердца с Богом, выражение веры вовне, не только в добрых делах, но и в обрядах, обычаях и традициях.

Я вспоминаю, что еще в древнее время в Александрийской богословской школе предполагалось деление всех христиан на две категории. Одна категория – это простые верующие, которые не способны к высокому богословскому ведению. Для них считалось достаточным исповедовать веру без лишних богословствований, в простоте придерживаться Символа веры, исполнять заповеди Божии и не пытаться проникать в аллегорический смысл Священного Писания. Другая категория – те, кто способен к высокому умозрению, созерцанию в Священном Писании иносказательных смыслов, к возвышенному рассуждению о Боге.

Кстати, отцы-аскеты, такие как преподобный Иоанн Лествичник и святитель Григорий Богослов, строго предостерегали: опасно неочищенному от страстей касаться богословия. Вот почему ереси часто возникали из попыток богословствовать, когда человек не преодолел в себе гордость и прочие страсти. Напротив, молитва самых простых людей, не искушенных в богословии, находила отклик у Бога.

Преподобный Паисий Святогорец рассказывал, как на Афоне в монастыре Эсфигмен жил настолько простой старец, что даже праздник Вознесения он считал одной из святых. Дело в том, что по-гречески слово «вознесение» – «аналипсия» – женского рода. Старец молился по четкам и говорил: «Святая угодница Божия Аналипсия, моли Бога о нас»! Однажды заболел кто-то из монахов в монастырской богадельне, старцу нечем было его покормить, тогда он спустился на нижний этаж, открыл окно, выходившее к морю, высунул руки и попросил: «Святая моя Аналипсия, дай мне рыбку для брата!» И произошло чудо – из моря прямо к нему в руки выпрыгнула огромная рыба. Когда преподобный Паисий рассказывал это, он добавлял, что мы-то знаем, что на самом деле значит Вознесение, но не можем вымолить даже малюсенькой рыбки.

Если отнять у простых людей куличи и пасхи, крестные ходы и паломничества к святыням, погружения в святые источники и множество других обычаев и обрядов, а взамен дать книги по богословию, мы иссушим внутренний мир простых людей, лишим их веру жизненности и превратим ее в превратные фантазии по поводу непонятых ими текстов.

Люди в принципе не могут жить без традиций, обычаев, ритуалов. Если не воцерковлять эту потребность простых людей, то она будет выражаться в самых жутких суеверных представлениях. Поэтому пусть каждый идет к Богу своим путем: интеллектуал – путем напряжений ума и постижения тайн богословия, простые люди – путем обрядов и простых сердечных молитв.

Записала Оксана Головко

«…Таков духовный закон: несопротивляющийся злу поглощается им и становится одержимым. Ибо «зло» — не пустое слово, не отвлеченное понятие, не логическая возможность и не «результат субъективной оценки ». Зло есть, прежде всего, душевная склонность человека, присущая каждому из нас, как бы некоторое, живущее в нас страстное тяготение к разнузданию зверя, тяготение, всегда стремящееся к расширению своей власти и к полноте захвата. Встречая отказы и запреты, наталкиваясь на стойкие пресечения, поддерживающие духовные и моральные грани личного и общественного бытия, оно стремится просочиться сквозь эти препоны, усыпить бдительность совести и правосознания, ослабить силу стыда и отвращения,
принять приемлемое обличие, и если возможно, то расшатать и разложить эти живые грани, эти зиждущие формы личного духа, как бы опрокинуть и рассыпать волевые стены индивидуального Кремля…»

И. А. Ильин «О противлении злу силою»

Как вы себя поведете, если увидите, что на улице пристают к беззащитному человеку? Поспешите пройти мимо, чтобы не досталось самим? Вызовете полицию и будете отстраненно смотреть, что будет дальше? Или же поучаствуете в беде ближнего?

Не будем кривить душой: в нашем обществе распространены трусость, неспособность защитить ближнего и откликнуться на чужую боль. Самое же страшное бывает тогда, когда свою безучастность и слабохарактерность мы объявляем добродетелью смирения.

Вот история, случившаяся совсем недавно. Нет смысла пересказывать все детали. Но суть в том, что в период активной пропаганды ювенальной юстиции у молодой мамы отняли двух малышей. Приходя к зданию, где находились детишки, она плакала возле окна, откуда на нее смотрели ее малыши и тоже рыдали навзрыд. И главное, ситуация на местном уровне не могла разрешиться. В органах опеки изобретали самые разные основания: «отдадим, когда сделаете ремонт в квартире», «отдадим, когда соберется комиссия» . Как потом выяснилось, возвращать детей и не собирались. Однако среди друзей пострадавшей семьи нашлись те, кто проявил активное участие. Удалось выйти на структуры, наблюдающие за деятельностью опеки. Административное вмешательство сверху, выявив ряд нарушений в действиях опеки, обязало вернуть детей маме. Ювенальщики буквально шипели: «Кто там вмешался?» Но пусть это останется тайной.

Вопреки распространенным взглядам, добро – это вовсе не робкая благостность по отношению к совершающемуся вокруг нас злу, не толерантное заискивание или терпимость к любым формам общественной несправедливости. Подлинные любовь и добро – это активная сила, которая никогда не будет мириться со злом, злобой или несправедливостью, в нужный момент противостанет им, будет с ними бороться и их искоренять.

В поэме М.Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» безстрашный купец Калашников не побоялся вступить в конфликт с любимым опричником царя Иоанна Грозного. Почему? Потому что опричник Кирибеевич хотел посягнуть на семью Калашникова, опозорить его жену, и супруг, не боясь неминуемой смерти, одолевает противника.

Как же соотнести с упомянутым случаем христианское смирение и беззлобие?

Подлинные смирение, кротость, беззлобие не есть слабохарактерность; напротив, это умение владеть собой, своими страстями и чувствами, что предполагает внутреннюю крепость и силу воли. С одной стороны, это умение совладать с собственным гневом, чтобы не выплескивать его без причин. А с другой – умение дать неприятелю достойный отпор, когда требуется защитить своих ближних.

Схиигумен Савва (Остапенко): «Какая страсть самая опасная, и какой грех самый губительный? — Трусость и боязливость»

Как же объяснить поведение некоторых святых, например преподобного Серафима Саровского, который не стал оказывать сопротивления своим личным обидчикам, напавшим на него в лесу? Ведь святой Серафим физически был намного крепче их, однако не стал сопротивляться – ему покалечили позвоночник, так что всю жизнь он ходил согбенный.

Святитель Филарет Московский однажды произнес замечательные слова, о которых стоило бы помнить: «Гнушайтесь врагами Божиими, поражайте врагов Отечества, любите врагов ваших».

– личных врагов христианин призван прощать, предоставляя суд над ними сердцеведцу Богу;

– врагам Отечества следует давать достойный отпор, потому что, защищая Отечество, мы избавляем ближних от многих бед;

– врагами же Божиими, то есть теми, кто осознанно идет против Бога, необходимо гнушаться, то есть отвращаться, сторониться их заблуждения.

Обиду мы терпим, когда она причиняется нам как людям частным. Но в обществе мы друг друга защищаем

Когда святой Константин Философ (в монашестве Кирилл), просветитель славян, посланный греческим императором к сарацинам для прения о вере, пришел в их столицу, то он услышал следующее недоумение: «Христос есть Бог ваш, почему же вы не поступаете так, как Он повелевает вам? Он заповедал вам молиться за врагов, добро творить ненавидящим и гонящим вас, бьющим в щеку обращать другую, – вы же поступаете не так: если кто обидит вас, вы изощряете меч, выходите на войну, убиваете. Почему же вы так делаете?» Выслушав, святой Константин спросил у них: «Если в каком-нибудь законе будут написаны две заповеди, то который человек окажется более совершенным исполнителем закона: тот ли, который исполняет одну, или тот, кто исполняет обе заповеди?» – «Тот вернее служит Богу, который исполняет обе заповеди », – отвечали ему. «Правильно , – продолжал святой. – Итак, теперь рассудите дальше: истинно, что Христос повелел нам молиться за обижающих нас и благотворить им. Но Он сказал также, что большей любви никто из нас явить в этой жизни не может, как если кто положит душу свою за друзей своих. Свою обиду терпит каждый из нас, когда она причиняется нам как людям частным. Но в обществе мы друг друга защищаем, жертвуем своей жизнью, чтобы вы, пленив наших сограждан, вместе с телом не пленили и их души, принудив их к отречению от веры и богопротивным действиям. Ведь вы, если покорите какую-нибудь землю, то всех принуждаете принимать вашу веру и лишаете Небесного Царствия. Так лучше нам предать телесной смерти некоторых из ваших воинов, чем если многие из наших братьев по вере умрут через вас духовною смертью».

Древнехристианский подвижник преподобный Исидор Пелусиот рассуждал: «Апостол Павел сказал: «Аще возможно… со всеми человеки мир имейте» (Рим. 12: 18). Иногда бывает это и невозможно, когда дело идет о благочестии, о справедливости, о целомудрии, и, просто сказать, о всех добродетелях. Как будет в мире благочестивый с нечестивым, правдивый с лживым или целомудренный с похотливым, который готов растлить не чужую только, но и свою собственную красоту? «Держись… мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца» (2 Тим.2, 22)».

Преподобный Сергий Радонежский, являя собой пример глубочайшего смирения, никогда не мстил обидчикам и считал за лучшее удалиться из обители, нежели наказывать тех, кто негодовал на него. Однако он благословил на ратный подвиг иноков Пересвета и Ослябю, да и самого благоверного князя Димитрия Донского, чтобы они поражали врагов Отечества. Как же его личное смирение и кротость совмещались с согласием на чье-то убийство? Дело в том, что смирение святого человека (а поступки святых – пример для подражания каждому из нас) – это смирение не перед злом как таковым, а прежде всего перед Богом, то есть послушание воле Божией . Преподобный Сергий жил по Божиим заповедям, и Господу угодно было защитить Русскую землю от монголо-татар руками русских воинов, поэтому преподобный, прозревая Божию волю, благословил князя и воинов на ратный подвиг.

Во время обороны Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, осаждаемой польскими интервентами в 1608–1610 годах, было явлено удивительное чудо. Однажды при вражеской атаке возле стен обители явились преподобные Сергий и Никон Радонежские. Неприятели пускали стрелы, которые едва достигали места, где стояли святые, как возвращались обратно, поражая захватчиков. Те, кто уже достиг Небесного Царства, Царства Евангельских истин, дают на земле достойный отпор врагам, наказывая дерзких людей, напавших на святую обитель!

Из Евангелия мы знаем, что Сам Господь Иисус Христос взял кнут и выгнал нарушивших святыню храма (см.: Ин.2, 15). И если цель христианства – торжество правды, добра и истины, то почему мы должны пасовать перед ложью, злом и неправдой в наших земных отношениях?

Разве смирение состоит в том, чтобы поддакивать всякому наглому слову, покорно соглашаясь с собственной никчемностью? Творец вложил в наше естество защитные функции, которыми пренебрегать нельзя. Так что иногда стоит прислушаться и к словам из песни мудрой черепахи Тортилы в сказке «Золотой ключик»: «Драться надо – так дерись».

Поэтому можно сказать со всей очевидностью, что мужество – подлинно христианская добродетель. В частности, святой Амвросий Медиоланский († 397) выделяет в добродетели мужества два проявления: мужество в подвигах военных и мужество в частной и повседневной жизни. В первом случае мужество есть решимость и способность осуществлять требования справедливости. Во втором – мужество – величие и крепость духа, та высшая степень самообладания, при которой человек побеждает в себе грехи и страсти, а при любых жизненных невзгодах хранит спокойствие.

Добродетель мужества двояка: она проявляется в искоренении зла внутри себя самого и в искоренении зла в окружающем нас мире

Добродетель мужества двояка – она проявляется в искоренении зла внутри себя самого и в искоренении зла в окружающем нас мире. Собственно, только имея мужество, можно являть деятельную любовь к ближним, избавляя их от бед и жизненных неприятностей.

Кстати, святой Амвросий Медиоланский безстрашно выступил с обличением императора Феодосия Великого (379–395), когда тот позволил жестоко расправиться с жителями города Фессалоники, взбунтовавшимися против повышения налогов. Почти всё население города с детьми и стариками было согнано в цирк и истреблено. Лишь после внушений святителя император раскаялся и явился для принесения покаяния ко входу в храм без императорских одежд. Значит, мужество, соединенное с личной верностью Богу, способно других привести к покаянию.

Как бы хотелось, чтобы мужество отличало каждого современного православного христианина.

Святитель Николай Мирликийский избавляет от смерти трех невинно осужденных. Илья Репин. 1888г

Диакон Валерий Духанин

Новые чудеса преподобного Сергия

Диакон Валерий Духанин – проректор Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидат богословия

ИС Р14–414–1382

© Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2014

© Духанин В., текст, 2014

Игумен земли Русской

У каждого из нас есть особенно дорогие сердцу святые, к которым мы обращаемся всегда, в горе и радости, в надежде и чаянии. Молитва к ним всегда бывает услышана, а их жития, словно путеводные звезды, руководствуют нас на пути к Небу.

Преподобный Сергий Радонежский принадлежит к числу именно таких, самых любимых, близких сердцу святых. Он носит имя Игумена земли Русской, потому что значим не для какой-то отдельной местности, а для всей Руси. Игумен – это настоятель монастыря, который заботится о его духовном устроении, а преподобный Сергий – духовный наставник для всей Русской земли.

Существует предание о том, как преподобный Сергий явился старцу Алексию Зосимовскому. В 1919 году совершалось неслыханное на Руси дело – повсеместно вскрывались мощи святых. Так безбожная власть, терзая сердца русских людей, творила беззаконие – поругание святынь Церкви. Вскрыты были и мощи преподобного Сергия. Много скорбел об этом старец Алексий Зосимовский, недоумевая, почему Господь это попускает. Однажды вечером, когда он стал на молитву, ему явился преподобный Сергий и сказал: «Три дня молись и постись, и я скажу тебе то, что нужно». На третий день преподобный Сергий явился ему с ответом: «Когда весь русский народ терпит такие скорби, то должен и я вместе с ним потерпеть какую-то скорбь».

Сострадание и бескорыстная помощь до полного самозабвения – вот что всегда отличало святого Сергия. Поэтому преподобного Сергия еще называют великим печальником земли Русской. Всякая печаль находила отклик в душе Преподобного и возносилась вместе с его молитвой к Престолу Божию, чтобы там, у Небесного Отца, найти свое разрешение. Удивительные случаи такой помощи приводятся на страницах этой книги.

Преподобный Сергий – святой, близкий простому народу. Он не был богословом, знаменитым оратором или высокоученым писателем, поражающим умы читателей или слушателей глубиной своей мысли. Сама учеба поначалу давалась ему крайне тяжело. Смиренно нес он свой ежедневный труд, как и каждый простой человек. Выстраивая сени к чужой келии и получая плесневелый хлеб, преподобный Сергий разделял тем самым долю простого народа. Он был с народом, и потому люди тянулись к нему.

Особенность русского монашества, высокий образец и достойный пример которого явил преподобный Сергий, заключалась в том, что оно не замыкалось на своем уединенном подвиге, но любовь к Богу сопровождалась любовью и необыкновенным милосердием к ближним. Введя в обители общежительный устав, святой Сергий заповедал «давать приют нищим и странникам и не отказывать просящим», объясняя, что от исполнения этого христианского долга зависит будущее процветание обители. За милосердием Троицкой обители времени святого Сергия, да и всех последующих веков, стоит простота и открытость души самого Игумена, максимально возможная для человека жертвенность и самоотдача.

Это сострадание святого людям любого рода и звания и делает его близким нам. Если бы мы имели возможность наблюдать, какие люди на протяжении вот уже семи столетий шли к преподобному Сергию, то увидели бы одну и ту же картину. Богатые и бедные, образованные и безграмотные, высокопоставленные и простые вступали в стены Троицкой обители, чтобы поведать преподобному Сергию свои сокровенные чаяния и надежды, беды и горести, молитвенно, от самых глубин сердца воздохнуть пред святыми мощами Игумена Русской земли. Люди приходили к Преподобному еще при его жизни, стекаясь с разных сторон, и, будь то князь, боярин, воин или простой крестьянин, – все тянулись к смиренному Сергию, зная, что через него Бог услышит их просьбу, непременно поможет, распутает узелок жизненных проблем, благословит на предстоящее дело.

До сих пор русский человек ищет старца, жаждет излить пред ним свои беды, получить их разрешение, и как же скорбит русская душа от его отсутствия. Преподобный Сергий был тот подлинный старец, который прозревал волю Божию о человеке. Он видел и знал, что Господь уготовил именно этой конкретной душе, а в своих благоприятных молитвах испрашивал у Небесного Отца необходимую для человека помощь.

По словам его ученика Епифания Премудрого, авва Сергий «для всех притекающих к нему был как бы источником благопотребным… Многие приходили к нему, не только ближние, но и издалече, из дальних городов и стран, чтобы только взглянуть на него и услышать от него слово, и все получали великую пользу и спасение души от назидательных его дел… Многих он научил своим душеспасительным словом и заставил их обратиться с покаянием к Богу», он был «для грешников – верный поручитель», возрождавший их от греха к добродетели.

Но преподобный Сергий не только был, он есть, он остается с нами. Всякая страдающая душа, от самого сердца изливающая вместе с горькими слезами свои просьбы, надежды и горести услышана угодником Божиим. До сих пор преподобный Сергий остается для обращающихся к нему тем же, кем был во время своей земной жизни для множества людей, стекавшихся в обитель.

Мы почитаем преподобного Сергия, его учеников, а также учеников его учеников. Это значит, что он смог заложить духовную традицию: огонек его личной веры, духовной жизни возжег новые огоньки, которые прошли сквозь века вплоть до нашего времени. И потому само видение, данное преподобному Сергию о множестве «зело красных» птиц, как множестве учеников с удивительными духовными дарованиями, уже наглядно исполнилось чудным Божественным Промыслом.

Вспомним это видение: «Однажды глубоким вечером святой совершал свое правило и молился за братию, чтобы Господь помог им в ежедневных трудах и подвигах. Когда он молился так, вдруг раздался голос, зовущий: “Сергий!” Преподобный удивился необычному в ночной тишине зову и, сотворив молитву, открыл оконце келии, желая увидеть говорящего. Внезапно появилось чудное видение: с неба просиял яркий свет, более яркий, чем дневной, который разогнал ночную тьму, и ночь стала светлее дня. Вновь раздался голос: “Сергий! Ты молишься о своих духовных детях – Господь принял твою молитву. Смотри внимательно, и ты увидишь, какое множество иноков собрано тобой под твое руководство во имя Святой и Живоначальной Троицы”. И Сергий увидел перед собой множество прекрасных птиц, летавших не только по монастырю, но и вокруг него. И опять послышался голос: “Так же, как и виденные тобою стаи птиц, будут многочисленны твои ученики, и после тебя они не оскудеют, если только захотят последовать твоим стопам”».

Как именно умножались ученики Преподобного, история сохранила нам интересные данные. Вроде бы сухая статистика, но она свидетельствует о возрождении, начавшемся с преподобного Сергия. За первые сто лет монголо-татарского ига, то есть с 1240 по 1340 год, на Руси возникло всего около тридцати новых монастырей, при этом Церковь Русская практически не знала новых святых иноков – преподобных. Далее на протяжении столетия картина совершенно меняется. С того момента, как преподобный Сергий стал собирать учеников, образовалось до ста пятидесяти новых монастырей, а из обители Преподобного вышло около ста монахов, прославленных Церковью в лике святых. Большинство святых XIV и начала XV веков были либо учениками, либо «собеседниками», то есть испытавшими духовное влияние преподобного Сергия.

А вот еще одна яркая черта личности преподобного Сергия. Именно он самым решительным образом способствовал ниспровержению многолетнего монгольского ига. Казалось бы, что мог дать родной земле, порабощенной иноверным захватчиком, смиренный монах, трудившийся в лесной трущобе? Какую историческую роль мог сыграть? Как, не беря в руки меча и не занимаясь политикой, мог он способствовать освобождению Отчизны? Но если мы вспомним, что бесконечные распри князей и всеобщее ослабление духа стали причиной поражения Руси, то увидим подвиг святого Сергия в новом ключе.

Русь совершила великое дело – страшной для себя ценой заслонила Европу от монголо-татар. Однако под тяжким бременем чужого владычества русский человек терял ориентиры, угасал творчески, постоянно ожидая новых нападений со стороны дикой Орды, заботился только о хлебе насущном. Ко времени рождения Преподобного люди со страхом смотрели в сторону Золотой Орды, детей пугали именами захватчиков, и мало кто на Руси надеялся на возрождение Родины, думая больше о собственном благополучии.

В таких условиях требовался выдающийся пример возвышения над всеми земными скорбями, над потребностями в хлебе насущном, пример бескомпромиссного служения Богу и Родине. Но чтобы пройти этот духовный путь, необходимо полное отречение от мира, выход из него. Этот путь прошел святой Сергий Радонежский. Духовно-нравственная бодрость и крепость – вот чего так не хватало русскому человеку XIV века и что смог вдохнуть в души людей Преподобный. Поэтому сомнение и вопрос великого князя Димитрия: «Противостоять ли мне лютому врагу?» – мог быть разрешен только преподобным Сергием. Кто победил более лютого врага – диавола, у того достанет нравственных сил для победы над врагом родного Отечества. Если сказать обобщенно, то в преподобном Сергии Радонежском соединились необыкновенная сила духа и глубокое смирение.